Казалось, собеседник был готов к такому вопросу. Отдернув полу медицинского халата, висевшего на вешалке, он как бы невзначай продемонстрировал автомат. Подумал, стоит ли его снимать, но в последний момент решил этого не делать.

– Ладно. Давай, подпишу тебе твою бумагу, и уматывай, чтобы я больше тебя не видел, – бросил он.

Прозектор медленно опустил руку в карман, с удовольствием нащупал любимый хирургический скальпель. Стальная рукоять приятно холодила пальцы, и желание продлить это ощущение заставило его немного помедлить с расправой.

Хозяин кабинета засопел, уселся за компьютер и принялся неумело, двумя пальцами набирать сопроводительный документ для крематория. Глядя на колышущийся тугой живот, Александр Иванович явственно ощутил, что белое пламя ненависти, бьющее в его груди, словно из газового резака, буквально испепеляет все внутренности. На нёбе и языке неожиданно появился привкус горечи – будто бы он только что принял ударную дозу левомицетина, и горечь эта густой несмываемой пленкой заволакивала весь рот.

Смежив веки, патологоанатом попытался сбить накал злобы, уравнять судорожный бой сердца. И не потому, что передумал расправляться с этим жирным мерзавцем. Просто захотелось немного продлить радость ожидания. Но – безуспешно. Глаза Александра Ивановича неотвратимо заволакивало густым багровым туманом. Туман клубился, пенился, вихрился бесчисленными водоворотами, переливался всеми оттенками красного, розоватого, багрового, и невидимые воздушные приливы и отливы неотвратимо накатывали на мозг. Рука в кармане сжала скальпель до хруста в суставах. Александру Ивановичу в мельчайших деталях представилось, с каким удовольствием он вскроет эту мерзкую тушу, как в электрическом свете будет блестеть жировая прослойка, с каким сырым шлепком вывалятся на пол кишки и с какой радостью он будет душить этими кишками толстую шею врага… А багряный туман все густел и густел, заслоняя собой окружающее. Неожиданно из этих жутковатых сгустков хищно блеснула острая сталь, и по широкому лезвию потекло нечто ярко-красное, густое, липкое. В какой-то момент Александр Иванович понял, что даже он не может понять, что это – фантастическое видение или реальная картинка. Однако понимал, что больше не может себя контролировать. Необъятная волна застящего глаза гнева клокотала у него внутри, пузырилась, словно вулканическая магма.

– Минуточку… – Пружинисто поднявшись, Александр Иванович подошел к столу и встал сбоку. – Дайте хоть посмотрю, что вы там набираете.

– Что такое? – буркнул тот, искоса взглянул на прозектора и, казалось, все понял…

Однако дотянуться до висевшего на вешалке автомата не успел. Молниеносный замах – и острейший хирургический скальпель вошел ему прямо под кадык. Брызнула кровь, однако опытный патологоанатом успел отскочить и, встав за спиной агонизирующей жертвы, принялся методичными круговыми движениями резать жирную складчатую шею. Кровь хлестала пульсирующими фонтанчиками, словно из шланга, разрезанное горло захрипело, забулькало мешаниной звуков, словно грязная вода шумела в засорившейся раковине. Бритвенное лезвие безжалостно кроило мясо, под режущей кромкой смачно хрустели хрящи, и прозектор размеренными движениями всаживал скальпель все глубже и глубже, пока острие не достигло шейных позвонков. Главврач царапнул стол руками, выгнулся, но спустя какое-то мгновение обмяк, словно сдувшаяся резиновая кукла.

Вспарывать живот убитого патологоанатом не стал – слишком хлопотно, да и не с руки препарировать сидящий за столом труп.

Убийца тщательно вытер скальпель об одежду покойного, перешагнул через огромную, все увеличивавшуюся в размерах кровавую лужу. Зашел в соседнюю комнатку и аж причмокнул языком. Ящики, картонки, обернутые в полиэтиленовую пленку упаковки громоздились друг на друге, словно на главном складе городского аптекоуправления. Оставалось лишь догадываться, какие невероятные финансовые махинации проворачивал этот ожиревший скот и сколько людей, не дождавшись необходимых медикаментов, безвременно ушло на тот свет по его вине.

Следовало как можно быстрее отыскать необходимое снотворное, хлородиазепоксид и диазепам, смешать препараты в необходимых пропорциях и принять немедленно. Промедление было смерти подобно: Александр Иванович уже явственно ощущал в себе все признаки надвигающегося безумия. Он принялся осматривать упаковки с лекарствами, сбрасывая под ноги ненужные, судорожно выдвигать ящики столов… К счастью, необходимое обнаружилось быстро, и прозектор на всякий случай решил принять аж двойную дозу спасительного коктейля. Запил водой из-под крана, перевел дух, уселся на кушетке, безучастно взглянув на окровавленный труп у стола…

– Дофарцевался… кабан раздутый, – холодно констатировал прозектор. – А про совесть и прочие бесполезные вещи ты на Страшном суде расскажешь, гадина!..

Теперь, когда жажда мести была немного удовлетворена, предстояло избавиться от трупа. Приоткрыв дверь, патологоанатом осторожно выглянул в коридор. К его счастью, кабинет главврача находился вне видимости поста ОМОНа, в небольшом закутке, как раз рядом с грузовым лифтом. Александр Иванович скинул еще теплый труп с кресла прямо на пол и за ноги потащил его из кабинета. Покойник оказался еще тяжелей, чем выглядел при жизни, – прозектор тащил его минут десять, то и дело останавливаясь, чтобы отдышаться. Тело оставляло за собой длинный кровавый след. У входной двери голова мертвеца ударилась о порожек, и во рту покойного тут же запузырилась густая кровавая пена.

Патологоанатом перевел лифт в «ручной режим», долго возился, открывая металлическую дверь, чтобы отправить кабинку на верхний технический этаж… Спихнул в темную шахту тело, и спустя несколько секунд тяжелый плюхающий удар засвидетельствовал, что труп упал на дно. Замыл кровавые следы в коридоре и в кабинете, уселся на кушетку, прикидывая план дальнейших действий.

И огромные запасы продуктов, и целый склад медикаментов были серьезным подспорьем в задуманном. Однако забирать эти ценности Александр Иванович не стал. Даже автомат, и тот оставил на месте – слишком громоздкое оружие, да и собственный ствол у него уже был. Он прихватил лишь несколько упаковок снотворного, хлордиазепоксида и диазепама. К тому же именно этим лекарствам предстояло, по задумке патологоанатома, сыграть ключевую роль в его честолюбивых планах.

Выйдя из кабинета, прозектор аккуратно закрыл дверь, вышел из закутка и неторопливо отправился по коридору.

– Главврач еще у себя? – лениво спросил скучающий за столом омоновец.

– Уехал домой.

– А мы почему не видели?

– А он на грузовом лифте. Коробки какие-то с собой прихватил. А вот ключи от кабинета мне отдал, – Александр Иванович продемонстрировал бренчащую связку с брелоком. – Сказал, что до его возвращения я тут за главного.

– Нам такой команды не поступало, – немного напрягся правоохранитель.

– Тогда свяжитесь с ним сами. Или ждите.

– А если он дома надолго задержится? – поинтересовался второй правоохранитель. – Или… совсем не вернется?

– А вам-то какое дело? Инструкции от него получены, сколько и чего вам за охрану платить, я знаю. Тем более что у вас инструкция: беспрекословно выполнять все распоряжения руководства клиники. Я, для справки, заведующий моргом, тоже своего рода руководство.