— Какие, Сережа, могут быть вопросы?

— Да, еще я отправлю к тебе на пикапе троих пленных, заодно проверим машину. Их на борт одной из «вертушек», что подойдут, под охраной борттехника.

— А если пикап сломается где-нибудь посреди маршрута?

— Тогда ты, знающий маршрут, поднимешь свою «восьмерку», подберешь пленных и передашь экипажу одной из прибывших «вертушек». Еще вопросы?

— Это все сделаем, какая задача перед нами? Мной и майором Кузнецовым?

— Находиться в готовности и действовать по моей команде.

— Время готовности?

— Десять минут.

— Круто!

— Нормально. Вы понадобитесь не сразу, возможно, просидите в районе еще пару суток.

— Это уже хуже.

— Ничего. Главное, обеспечь надежное охранение, поддерживай постоянную связь с Хмеймимом, чтобы вызвать помощь.

— Охранение выставлено, десантники несут службу как надо. Незамеченными к нам никто не подойдет.

— Да и подходить-то некому. За районом ведут наблюдение беспилотники.

— Я в курсе.

— Все?

— Все!

— До связи!

— До связи!

Жилин переключился на станцию военного советника в Эль-Руване майора Зарубина, единственную спутниковую станцию в поселке. Перехватить переговоры, как и запеленговать станции, невозможно, посему командир группы использовал открытый текст, что, впрочем, делалось практически всегда при общении по «спутнику»:

— Майор! Ответь «Байкалу»! На связи командир группы спецназа «Байкал» майор Жилин.

— Я — военный советник ополчения, майор Зарубин Олег.

— Ну, вот и познакомились.

— Вы на базе Хмеймим?

— Нет, мы в трех километрах от селения Мурван.

— Не понял? — удивился Зарубин. — С южных позиций докладывали о какой-то стрельбе, но мы не придали этому значения.

— А напрасно, группа нашла и уничтожила особую команду Курмани. Средства ПВО захвачены. Так что, майор, завтра с утра ожидай первый борт с продовольствием. Воздушное сообщение восстановлено.

— Я знал, что наши в Хмеймиме что-нибудь придумают, — с облегчением вздохнул Зарубин. — Это очень хорошая новость. Я немедленно сообщу ее Абидиру, и об этом скоро узнает весь поселок. Будет много радости.

— Вы там не особо радуйтесь. Командованием принято решение о прорыве блокады с юга, от Мурвана.

— Силами одной группы? Это невозможно, у Идриса Радани, что командует отрядом игиловцев южного направления, примерно шестьдесят боевиков, три танка, три БТР.

— У тебя, Олег, устаревшие данные, на настоящий момент численность банды Радани составляет хорошо если человек тридцать, из них двенадцать членов экипажей танков. «Т-62» у него еще остались, а вот бронетранспортеров Радани лишился, вместе со взводом в тридцать рыл.

— Как это? — вновь удивился Зарубин.

— Когда мы обнаружили место укрытия особой команды и боевики поняли это, я имею в виду главаря команды, то он запросил помощи. К нам Радани и бросил, можно сказать, усиленный пехотный взвод. Вот только беда, не знали «духи», что у нас есть «двадцатьчетверка» и «восьмерка» с полным боевым комплектом. «Ми-24» уничтожил группу игиловцев на подходе к объекту.

— Нормально! Так как, если не секрет, вы вышли на базу команды ПВО противника?

— Расчет, Олег, точный аналитический расчет.

— Понимаю. И что дальше? Все равно для прорыва одной группы мало. Может быть, нам организовать встречное наступление на позиции южного отряда Радани?

— Нет! Вы оставайтесь на месте, отслеживайте обстановку, с нами будет взвод сирийского спецназа на БМП-2. Курмани уже знает о том, что лишился средств ПВО, поэтому никаких движений проводить не будет. Это для него чревато. Стоит «духам» выйти из населенных пунктов и начать выдвижение к вашим позициям, в дело вступит авиация. Это, конечно, рискованный шаг, слишком мало расстояние от позиций ИГИЛ и ваших позиций, но у нас есть авианаводчик. Уж на что-нибудь он обязательно наведет бомбардировщик или штурмовик.

— Ты не представляешь мое состояния, Сергей. Словно камень с плеч свалился. Но теперь я спокоен, поселок выживет.

— Слушай, что надо сделать ополченцам.

— Да?

— Главное и единственное: ночью, желательно скрытно, — проделать коридор в минном поле, что накрыто как раз с юга поселка. Ширина коридора не менее пяти метров. По нему пойдут три БМП, «Шилка», возможно, еще и пикап.

— Вы решили перегнать ЗСУ в Эль-Руван?

— Это решение командования. Нам она не нужна, а вот вам очень даже пригодится.

— Значит, в поселок прибудут группа российского и взвод сирийского спецназа на технике, до этого уничтожив всю банду Радани?

— Так запланировано.

— Но почему спецназ перебрасывают в поселок? У нас достаточно людей, подходили к концу боеприпасы, продовольствие, но завтра все «устаканится». Нам усиление, особенно при уничтожении одного отряда боевиков, не нужно. Нет, лишних сил, конечно, не бывает, но, по-моему, они больше пригодились бы в Алеппо.

— Это, Олег, не нам решать! Ты все понял?

— Да!

— С сего момента ты переходишь в мое подчинение.

— А с генералом Кордополовым это согласовано?

— Ты слышал когда-нибудь об Управлении спецмероприятий Министерства обороны?

— Конечно. Вы отменно поработали в Крыму.

— Ну, Крым — это семечки, там и делать-то особо ничего не пришлось. Так вот, командир отряда, в который входит моя группа, подчинен начальнику Управления, а тот, в свою очередь, лично президенту. Как думаешь, моему командиру сложно согласовать вопрос о твоем переподчинении?

— Я понял, — рассмеялся Зарубин. — Приказывай, командир!

— Приказ ты уже получил. Доклад мне после того, как будет проделан коридор.

— К какому времени надо его организовать?

— Чем раньше, тем лучше. И обозначить чем-нибудь, а то загремим на мины ополченцев.

— Не загремите, я лично проконтролирую этот вопрос. И встречу вас. Абидир, скорее всего, тоже пойдет со мной. Это же, Сережа, кардинальное изменение обстановки.

— Думаю, командир ополчения Эль-Рувана сначала пожелает узнать, когда прибудет первый борт, когда второй и так далее. Для него важно, чем он будет кормить женщин, стариков и детей, ну, а для ведения боевых действий есть ты. Ведь это благодаря тебе, как слышал, ополченцы практически без потерь отогнали атаку игиловцев с севера, в свою очередь понесших огромные для банды потери и в живой силе, и в технике?

— Ты преувеличиваешь мою роль. Ополченцы за время блокады научились воевать.