В городе, где ты жил, не было ни психоаналитика, ни психиатра. Ты размышлял, не может ли твоя неприкаянность быть списана на какое-то физическое расстройство. Ты посетил терапевта, и тот прописал тебе антидепрессант. В качестве эксперимента ты начал его принимать и спустя несколько дней ощутил какую-то странность. Ты слышал вырывающиеся у тебя изо рта слова, как будто их произносит кто-то другой. Твои жесты казались резкими и неожиданными. Ты подходил к жене и внезапно обнимал ее. Ты с силой сжимал ее в объятиях, после чего резко отстранялся. Она смотрела, как ты отшатываешься, ничего не понимая, протянув к тебе руки. Потом ты брал книгу и начинал читать. Слова вычерчивали на странице линии абстрактной картины, их смысл ускользал от тебя. Ты откладывал книгу, шел на кухню и делал себе сэндвич, но не ел его. Выходил на улицу, чтобы прогуляться, и возвращался через несколько минут, поскольку не знал, почему вышел. Закуривал сигарету и гасил ее после двух-трех затяжек. Ты устраивался за письменным столом и перечитывал учебники по экономике, прежде чем взяться за накопившиеся счета. Ничто не задерживало твое внимание. Ты приводил бумаги в порядок. Ты думал о длинном списке того, что нужно сделать, но не мог дисциплинировать свой ум. Возбуждение без всякой логики толкало тебя от одного действия к другому, хотя ты не завершал ни одного из них. Вечером взвинченность мешала тебе заснуть. В первые дни ты посерел от недосыпания, как будто после бессонной ночи, но спустя две недели твои резервы сна оказались исчерпаны. Бессонница тебя измотала. Ты становился идиотом. Тебе изменяла память. Ты с муками вспоминал имена собственные — даже тех, кого хорошо знал. Тебе понадобилось два дня, чтобы вспомнить имя подруги, с которой ты виделся пару месяцев назад. Ее лицо и голос всплывали без малейших проблем, но имя, казалось, никогда не существовало. Ты отыскал его, лишь перелистав блокнот с адресами. Ты снова отправился к врачу, и тот прописал тебе новый антидепрессант, который действовал и как снотворное. Ты немедленно обрел глубокий сон, но перестал в полном смысле слова просыпаться. Днем ты плавал в сонливости. Говорил медленно, плохо выговаривал звуки, с запозданием отвечал на заданные вопросы. Потяжелела твоя походка. Ты шаркал пятками. По улице шагал ненормально прямо, избегал препятствия в самый последний момент. Подчас ими пренебрегал. Равнодушно шел прямиком через лужу, налетал плечом на уличный фонарь. На тебя оборачивались прохожие. Ты жил непосредственно в настоящем. Твоя память о недавних событиях сошла на нет. Ты не помнил того, что тебе только что рассказали. Прямо посреди рассказа мог спросить, с чего все это началось. На твои провалы в памяти обращали внимание только тогда, когда вопросы повторялись или относились к только что упомянутому собеседником. Через неделю после того, как ты начал принимать новый антидепрессант, ты превратился в призрака. Ты выходил из этой комы только для того, чтобы пожаловаться на глупость, в которую она тебя погружает. Врач, на прием к которому ты опять отправился, прописал тебе третий антидепрессант. Единственное изменение, которое ты почувствовал в первую неделю,— потеря сна. Но начиная со второй недели ты в непредсказуемые моменты стал испытывать ненормальное возбуждение. В один из дней ты встал утомленным. Ты проспал всего два часа, хотя лег спать рано и не вставал всю ночь. Ты неспешно дотянул до полудня, и вдруг, беспричинно, тебя охватила эйфория. Ты говорил быстро, ты торопился и суетился сверх всякой меры. Позвонив по телефону матери, принялся перекладывать с места на место продукты в холодильнике, обшаривая взглядом кухню в поисках радикального обновления ее декора. Внезапно прервал разговор и отправился в подвал на поиски лопаты. Ты хотел разровнять в саду кучу земли, дожидавшуюся этого много месяцев. Лопату найти не удалось, но ты наткнулся на старые заплесневелые ящики для фруктов и сгреб их в кучу. Когда ты ухватил их в охапку, они возвышались над твоей головой, и ты вслепую зашагал в сторону свалки, расположенной в километре от дома. Вернувшись, ты обнаружил, что оставил двери распахнутыми настежь и что на газовой плите сгорела кастрюлька. Это зрелище тебя сразило. Ты рухнул на диван и почувствовал жуткую боль в висках, будто их медленно сжимали штангенциркулем. Ты постучал пальцами по голове, по звуку казалось, что она пуста, как череп мертвеца. Внезапно у тебя больше не было мозга. Или он был чужим. Ты провел так два часа, спрашивая себя, ты ли это. Твое внимание привлек какой-то документ, краешек которого торчал из-под дивана. Это оказался годовой отчет крупного международного банка. Ты не знал, как он туда попал, но внимательно его прочитал. На самом деле ты ничего не понимал в прочитанном. Документ был написан по-французски, но напоминал какой-то иностранный язык. Дочитав до конца этот абстрактный текст, в котором ты обнаружил обаяние странной поэзии, ты встал с дивана с твердым намерением основать свое предприятие. Ты отправился в библиотеку, чтобы ознакомиться с книгами о юридическом статусе компаний. Библиотека оказалась закрыта, было воскресенье, но ты об этом не подумал. Ты вернулся бегом, у тебя зудели ноги, тебя переполняла неконтролируемая физическая энергия. Ты остановился перед старой стеной, из которой торчал кусок кремня, и захотел его съесть. Когда ты приблизился к камню вплотную, тебя вдруг поразила несуразность твоего поведения. Но ты об этом тут же забыл. Ты возобновил свою бешеную гонку. Тебе было жарко, стояла ясная погода, тебя возбуждало солнце. Ты с вызовом взглянул прямо на него, как делал в детстве. Твои глаза слезились. Тебе понравилась легкая боль. Ослепление превратило улицу в однотонную белую картину, по которой ты пошел медленнее, чтобы просмаковать ее красоту. Медленно возвращались цвета, как в кинематографическом спецэффекте. Это навело тебя на мысль замедлить шаг, чтобы испытать на своем теле другой спецэффект. Ты потратил полчаса, чтобы добраться до дома, ты пересек сад, как черепаха. На пороге показалась твоя жена и начала смеяться. К ее полному недоумению, ты разразился безудержным, безумным смехом, который внезапно заглох. Ты вдруг заметил ставню с шелушащейся краской и решил ее перекрасить. Темнота и запах чулана, в котором ты держал кисти, внезапно вернули тебя к реальности. Этот привычный запах напомнил тебе твое состояние до приема антидепрессантов. Ты осознал, насколько эйфория, в которую они тебя ввергли, искусственна. Фазы подавленности, следовавшие за энтузиазмом, стали куда насыщеннее, чем прежде. Ты уже не так контролировал