Она шагнула через порог и замерла. После долгого отсутствия внутреннее помещение неожиданно поразило ее своими масштабами. Прихожая показалась сродни танцзалу — шаги отдавались в ней гулким эхом, кухня — самолетному ангару. Размеры гостиной наводили на мысль о зале ожидания аэропорта… И всему этому явно не хватало домашнего шарма.

Единственной комнатой, в которой ей показалось по-настоящему уютно, была небольшая столовая по соседству с кухней.

— Как здесь хорошо! — воскликнула она. — Почему мы так редко пользовались ею? Надо будет обживать эту комнату заново, впрочем, как и все остальные помещения в доме.

Грег изобразил крайнюю степень недоумения. Ему хотелось возразить, напомнив жене, что они завтракали и ужинали тут довольно часто. Но все же он согласился с ней:

— Как скажешь. Главное, чтобы тебе было хорошо. А то вдруг опять захочешь убежать от меня!

В голосе Грега прозвучали неподдельная тревога и нотки раскаяния. Элизабет стало жаль мужа, и она успокоила его:

— Не бойся, никуда не убегу. Останусь с тобой, пока ты сам будешь хотеть, чтобы я была рядом. Но даже если вдруг ты и передумаешь, предупреждаю заранее — просто так я не уйду. Тебе придется как следует постараться, чтобы избавиться от меня.

Грег крепко обнял ее за плечи.

— Отлично. Посиди, пока я заварю чай.

Бетти села за стол, а Грег тем временем прошел в кухню, налил воды в чайник, поставил его на плиту и вынул из посудомоечной машины две чашки. Элизабет смотрела на него и не верила собственным глазам. Кто бы мог подумать, что этот бизнесмен, у которого на уме обычно были одни биржевые котировки, так ловко может справляться с домашними обязанностями. И, похоже, это занятие доставляет ему удовольствие.

Внезапно Элизабет ощутила страшную усталость и подумала, что в кухню или в столовую обязательно надо будет поставить диван. Лучше даже не новый, а подержанный. Ведь мебель, привезенная только что из магазина, нередко на первых порах кажется чужой и холодной, словно это и не часть твоего дома, а выставочный экспонат. Ей же подошел бы старый и даже слегка потертый диван, на такой можно усесться с ногами, взяв с собой чашку с кофе или чаем и не боясь пролить это и оставить пятна на обивке.

— Пойду выгружу вещи из машины, — сказал Грег, но Элизабет упрямо тряхнула головой.

— Вещи подождут. — Она чувствовала себя едва ли не разбитой, и в данный момент ей меньше всего хотелось заниматься распаковкой вещей. — Можешь принести только сумки. Остальное пусть потерпит до утра.

— Хорошо.

Грег кивнул и вышел. А вернулся через черный ход, нагруженный сумками, словно верблюд поклажей. Наверное, поставил машину в гараж, подумала Элизабет. От усталости даже такие банальные умозаключения давались ей с трудом.

— Знаешь, — сказала она. — Я, пожалуй, не буду пить чай. Хочу сразу лечь.

Грег взял в одну руку обе сумки, а другой рукой помог жене подняться из-за стола.

Элизабет почувствовала невероятную слабость в ногах. У нее закружилась голова, она покачнулась и коснулась плечом стены. Испугавшись, Грег кинул сумки на пол и, подхватив Бетти, понес ее в спальню.

— Не надо, пусти меня, я сама… — запротестовала она, но скорее только для вида.

Грег не слушал и продолжал идти, прижимая ее к себе, чему она в душе была несказанно рада. Ведь точно так же он нес ее в постель в их первую брачную ночь. Жизнь для нее как будто начиналась заново.

Грег с трудом верил, что она вернулась к нему, и, обняв ее, так и заснул, успокоенный близостью любимой женщины. К утру у него затекла рука и сильно ныло плечо, но он не хотел беспокоить жену. И в конце концов решил просто не обращать внимания на онемевшую руку. Мелочь все это, подумалось ему. Да ради того, что Элизабет опять дома и в его объятиях, много чего можно вытерпеть.

В спальню сквозь щель в шторах уже пробивался солнечный свет. Бетти пошевелилась во сне, повернулась на бок. Грег вытащил наконец-то из-под нее затекшую руку и, поморщившись от боли, принялся растирать. Затем осторожно выскользнул из постели, надел халат и спустился в кухню.

Там он приготовил чай, налил его в чашку, отнес наверх и поставил на тумбочку возле кровати. Вчера Элизабет от усталости даже не смогла дождаться, пока в чайнике вскипит вода. А сегодня, когда проснется, наверняка захочет выпить чаю прямо в постели. Какое замечательное будет начало дня!

Он наклонился, поцеловал ее и ласково сказал:

— Доброе утро, миссис Митчелл.

Жена открыла глаза и, улыбнувшись, села в кровати.

— Привет.

Он подал ей чашку и, пока она делала несколько глотков, смотрел с беспокойством. Элизабет по-прежнему выглядела усталой и изможденной.

— С тобой все в порядке?

— Не волнуйся, просто чувствую себя немного разбитой. Я накануне ужасно переволновалась. Мне было страшно, что ты не примешь меня назад.

— Ну, скажешь тоже! — Грег сел рядом с ней и обнял. — Может, хочешь понежиться в джакузи?

— Пожалуй… — согласилась она.

Грег вышел налить воды в ванну, затем вернулся и торжественно объявил:

— Прошу за мной, миссис. Джакузи ждет вас.

— Спасибо, — улыбнувшись, ответила Бетти, стащила с себя ночную рубашку и покорно последовала за ним.

Ванна была просторная, старомодная, с подставкой для головы на каждом конце. Элизабет опустилась в теплую воду. Грег не мог не обратить внимания на то, как она похудела за последнее время. Зато грудь на фоне худобы словно увеличилась. Наверное, пока бедняжка сидела одна в Слезной топи, почти ничего не ела, подумал он. И вот теперь вид у нее такой, как будто она приехала из голодающей африканской страны — этакое дитя Эфиопии. Зачем же до такой степени морить себя голодом?

Грег включил гидромассаж. Элизабет блаженно вздохнула, закрыла глаза и прошептала:

— Восхитительно!

И он улыбнулся, подумав, что ей всегда нравилось понежиться в джакузи, а сейчас это поможет восстановить силы.

Его огорчало, что жена после долгого отсутствия почему-то неуютно чувствует себя тут, словно это не их дом, а снятый на время особняк для особо важных персон. Но если дело только в размерах комнат, то это еще ничего. Скоро она снова привыкнет к ним. Впрочем, можно поменять обои, приобрести новую мебель или даже сделать перепланировку. В конце концов он в состоянии купить новый дом. Лишь бы ей было хорошо.

Потом они завтракали, и Элизабет съела всего лишь небольшой тост и выпила стакан апельсинового сока. Кофе ей почему-то не хотелось. Наоборот, было даже неприятно о нем думать. В саду, куда они вышли после завтрака, ярко светило солнце, зеленел газон, стриженые кусты акации готовились раскрыть почки.

— Весна! — Она набрала полную грудь воздуха, в котором чувствовался запах травы и морского ветра. — Ты посмотри на почки, еще неделя-другая и все зазеленеет. А ивы? Они уже зацвели.