Сердце выпрыгивало у нее из груди, когда она миновала последние ступени и вышла на крышу. Крыша была не плоская, а пирамидальная, окруженная узкой шестиугольной платформой, повторяющей контуры башни. Во рту у нее пересохло, когда она поняла, что от провала в несколько десятков метров ее отделяет низенький бордюр, едва доходящий до щиколотки, и между пирамидой крыши и бордюром совсем мало места.

Голова кружилась, ноги подкашивались, а при виде глубокого провала кровь тотчас же приняла изрядный вброс адреналина.

Лусия сделала еще шаг, и у нее задрожали ноги. В лицо дул ветер. Силы быстро покидали ее, и она закрыла глаза.

– Что, головка кружится?

Она открыла глаза и оперлась левой рукой о каменный склон пирамиды. Должно быть, это происходит не с ней… Повернувшись к ней спиной, парень неподвижно стоял на ветру у самого края бордюра, и его высокий силуэт четко выделялся на фоне ночного неба.

– Повернись, – крикнула Лусия, задыхаясь, – и подними руки!

– А если не повернусь?

Голос был спокоен, и она этот голос узнала.

– Не валяй дурака! Ты знаешь, кто я?

– И что с того? Насколько я знаю, это не дает вам всех прав на свете, – ответил Анхель, домашний помощник, накачанный стероидами, и медленно обернулся, поймав момент, когда луна в очередной раз показалась из-за облаков.

Он пристально и злобно уставился на Лусию, и лицо его исказила гримаса сарказма. В глубине его глаз сверкнул огонек, который ей совсем не понравился, и Лусия напряглась.

– Положи руки на пирамиду, – сказала она.

Он покачал головой. Одну половину его лица освещала луна, другая оставалась в тени. И на долю секунды ей показалось, что перед ней старик в инвалидном кресле, бывший гражданский гвардеец, только намного моложе.

– И вы забрались сюда без оружия?

– Положи руки на эту гребаную пирамиду!

– На что, на что?

Анхель нехотя повиновался, небрежным жестом положив руки на наклонную грань пирамиды и чуть подавшись вперед. Лусия с опаской, затаив дыхание, подошла к нему.

– Надеюсь, вы не собираетесь меня обыскивать? – бросил он с коротким смешком, обернувшись и с недоброй улыбкой глядя, как она подходит. – Подумать только, меня еще ни разу не обыскивала Гражданская гвардия, – тихо выдохнул он слишком медленным, слишком вибрирующим голосом.

И снова мерзко усмехнулся.

Лусия почувствовала, как ее охватывает ярость. От головокружения и страха не осталось и следа. Что-то застряло у нее над бедром… Наручники… Она оставила их в заднем кармане джинсов. Ухмыльнувшись про себя, лейтенант вытащила их.

– Руки за спину! – приказала она, подняв голос, чтобы перекричать вой ветра.

– Что?

– Руки за спину!

Анхель послушался.

Она надела на него наручники, оттащила от пирамиды и резко толкнула вперед, к бордюру.

– Эй! – вскрикнул он.

Лусия дала ему добавочный пинок, и он напрягся, сопротивляясь всем телом.

– Почему ты убегал? – спросила она, крепко держа его за наручники.

– Не могли бы вы отойти на полшага? Я люблю острые ощущения, но не до такой же степени…

Анхель еще пытался фанфаронствовать, но спесь подрастерял.

– Я спрашиваю, зачем удирал? Дурью приторговываешь?

Она снова чуть-чуть подтолкнула парня к краю… Теперь его лицо оказалось над самым провалом, и Лусия старалась не смотреть вниз. Она знала, что увидит там: головокружительный пик башни, бетонный скат, ведущий к деревне, черные сосны вокруг и далеко внизу – крыши домов… А здесь царят пустота, камень и ветер.

– Не делайте глупостей, черт побери!..

Она еще раз легонько его толкнула. Высокий силуэт парня четко вырисовывался на фоне облаков, несущихся с бешеной скоростью.

– Отвечай.

– Да вы больная!.. Ну приторговываю! Немного «травки», чуть-чуть «герыча», туда-сюда… Ничего серьезного! Вы не имеете права так со мной поступать! Я буду жаловаться!

Голос его дрожал от ярости, но прежде всего – от страха.

– Еще чем?

– Больше ничем!

На какую-то долю секунды Лусия подумала, что достаточно легкого прикосновения – и она увидит, как он полетит вниз, словно птица.

– Что ты принял нынче вечером?

– Дорожку «кокса»…

– Только это? Ты уверен?

Анхель не ответил. Лусия успокоилась и немного расслабилась. Парень слишком молод и явно не тянет на роль злодея… Скорее всего, он не тот, кого они разыскивают. Она расстегнула наручники и спрятала их в карман.

– Чтоб вас… Ну вы меня и напугали, – сказал Анхель, потирая запястья.

Когда же он обернулся, ее на крыше уже не было.

28

Вечер субботы

Ночь темная-темная. Лусия стоит на середине шоссе и следит глазами за приближающимися двойными фарами автомобиля. Рафаэль рядом с ней поднимает руку и знаком просит грузовик остановиться. Пищат и тяжко вздыхают тормоза, машина недовольно фыркает и останавливается.

Шофер переключает фары на ближний свет, чтобы не слепили, и она различает за лобовым стеклом троих. Там, на переднем сиденье, двое взрослых и маленький мальчик в середине.

Она вглядывается в них, и ее удивляют их ошарашенные, растерянные глаза. Потом в глазах отца, сидящего за рулем, удивление сменяет гнев. Наверное, он сейчас спрашивает себя, что они делают посередине шоссе в такой час и зачем заставили его остановиться.

Она переводит взгляд на брата и видит, как он достает оружие и целится в их сторону. Потом смотрит в сторону грузовика. Глаза маленького мальчика, сидящего между взрослыми, расширены от изумления, как и глаза родителей.

– Нет! – кричит разум Лусии. – Это, наверное, какая-то ошибка. Нет, они не те, не те!

Там, в грузовике, сидит Альваро, ее сын, а двое взрослых – это Самуэль, ее бывший, и Алисия, его теперешняя подруга.

– НЕТ! ОСТАНОВИСЬ! – отчаянно кричит она Рафаэлю – НЕТ! ОНИ НЕ ТЕ! НЕ ТЕ!

Звук выстрела выдергивает ее из сна.

Час ночи. Она зажигает свет и обнаруживает, что находится в какой-то незнакомой комнате.

* * *

Алехандро посмотрел на часы.

– Я пошел, приятель.

Улисс поднял глаза от экрана компьютера.

– Меня ждет Асса, – уточнил испанец.

Англичанин покачал головой.

– Валяй, – сказал он. – Только потом не опаздывай. Мадам будет недовольна.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Да ничего такого. Просто в наши дни все решают женщины…

– Ага, и это позволяет тебе немного побыть дураком.

Это было сказано без всякой злобы. Алехандро знал, что Улисс не отказался бы побыть на его месте. Он взъерошил и без того встрепанную шевелюру англичанина.

– Я тоже тебя люблю, балда ты британская. Тебе надо почаще выбираться на свет божий. Нынче суббота, парень; пойди, пройдись. Несколько глотков – и ты позабудешь про свою агорафобию[26]. Секс, алкоголь и Унамуно! – радостно выкрикнул он, выбегая из палатки.

Улисс тоже улыбнулся,