Мятежники пересчитываются: выжило не больше полусотни. Кучка деистов бормочет:

Мы недостаточно кормили Пальцев. За это они порвали небо.

Согласно мирмекийской космогонии, планета Земля имеет форму куба, а облака удерживают «верхний океан». Каждый раз, когда вес верхнего океана становится слишком велик, потолок трескается и происходит то, что называется дождем.

Деисты же утверждают, будто трещины в облаках образуются от когтей Пальцев. Как бы там ни было, в данный момент муравьи помогают друг другу прийти в себя. Одни совершают трофоллаксис. Другие растирают друг друга, стараясь сохранить запасы тепла.

103683-й прикладывает свои ротовые присоски к стенке и чувствует, как весь Город сотрясается под атаками воды.

Бел-о-кан парализован, его совершенно оглушил этот полиморфный враг, который простирает свои прозрачные лапы в каждый закоулок. Будь он неладен, этот коварный тихоня дождь, который просачивается в любую щель не хуже муравья. Солдаты по наивности отбиваются от дождя мандибулами-саблями, стуча по наползающим на них каплям. Рассечь одну из них значит бороться с четырьмя другими. Когда бьешь лапкой по дождю, дождь цепляется за лапку. Когда стреляешь в дождь кислотой, дождь становится кислотным. Когда толкаешь дождь, дождь затягивает тебя.

Жертв потопа уже не сосчитать.

Все поры Города широко раскрыты.

Бел-о-кан тонет.

На экране появилось взволнованное лицо мадам Рамирез. За то время, пока она билась над последней загадкой, над этой цифровой последовательностью, зрительская аудитория передачи удвоилась. Что это: садистское удовольствие видеть, как кто-то до сего времени безупречный вдруг начинает сдавать позиции? Или же публике легче отождествить себя не с победителем, а с побежденным?

Ведущий, как всегда в прекрасном настроении, задает вопросы:

— Итак, мадам Рамирез, вы нашли отгадку?

— Нет. Все еще нет.

— Сосредоточьтесь, мадам Рамирез! На какие мысли вас наводит эта последовательность цифр?

Камера остановилась сначала на доске, потом на мадам Рамирез — она задумчиво рассуждала:

— Чем больше я смотрю на эту последовательность, тем больше я теряюсь. Это сложно, очень сложно. Но мне кажется, я заметила некую закономерность… Единица всегда стоит в конце… Группы двоек в середине…

Она подошла к доске, где были написаны цифры, и голосом школьной учительницы прокомментировала:

— Можно предположить, что это экспоненциальная прогрессия. Но это не совсем так. Сначала я подумала, что это последовательность единиц и двоек и вот возникает цифра «три» и тоже присутствует в последовательности… Тогда я подумала, что, может быть, здесь вовсе нет никакого порядка. Мы имеем дело с миром хаоса, с цифрами, расположенными в случайной последовательности. Однако моя женская интуиция подсказывает, что это не так, что они расставлены не случайно.

— Так, на какие же мысли вас наводит эта картина, мадам Рамирез?

Физиономия мадам Рамирез внезапно просияла.

— Боюсь, вы будете смеяться, — сказала она.

Зал взорвался аплодисментами.

— Дайте мадам Рамирез подумать, — вмешался ведущий. — Она о чем-то думает. О чем же, мадам Рамирез?

— О рождении вселенной, — сказала она, нахмурив лоб. — Я думаю о рождении вселенной. Один — это божья искра, она разгорается, а потом множится. Может, вы предлагаете мне в качестве загадки математическое уравнение, управляющее вселенной? То, что Эйнштейн тщетно искал всю жизнь? Грааль всех физиков мира?

На этот раз ведущий сделал загадочную мину, как нельзя лучше подходящую к теме передачи.

— Кто знает, мадам Рамирез! Ведь это «Ловушка для…

— …мысли»! — дружно подхватила публика.

— …именно для мысли, а мысль не ведает границ. Итак, мадам Рамирез, ответ или джокер?

— Джокер. Мне нужна дополнительная информация.

— Табло! — потребовал ведущий.

Он написал последовательность:

1

11

21

1211

111221

312211

13112221

Потом, не заглядывая в шпаргалку, дописал:

1113213211

— Я напоминаю вам ключевые фразы. Первая: «Чем больше у вас ума, тем меньше у вас шансов найти». Вторая: «Надо забыть все, что знаешь». И вот вам третья для вашей проницательности: «Как и вселенная, эта загадка берет начало в абсолютной простоте».

Аплодисменты.

— Могу я дать вам совет, мадам Рамирез? — спросил ведущий, вновь просияв.

— Прошу вас, — ответила кандидатка.

— Я думаю, мадам Рамирез, вы недостаточно просты, недостаточно глупы, словом, недостаточно пусты. Вам ставит подножки ваш собственный ум. Вернитесь назад, станьте той маленькой наивной девочкой, которая все еще живет в вас. А что до моих дорогих телезрителей, я говорю им: до завтра, если пожелаете!

Летиция Уэллс выключила телевизор:

— Передача становится все интересней, — сказала она.

— Вы нашли отгадку?

— Нет, а вы?

— Тоже нет. Если хотите мое мнение — мы слишком умные. Этот ведущий прав.

Мелье пора было уходить. Он рассовал пробирки по глубоким карманам.

На пороге он еще раз спросил:

— Почему бы нам не помочь друг другу, а не надрываться в одиночку?

— Потому что я привыкла действовать в одиночку, а еще потому, что полиция и пресса никогда не бывают заодно.

— Никаких исключений?

Она тряхнула своими короткими волосами цвета черного дерева.

— Никаких исключений. Ступайте, комиссар, и пусть победит лучший!

— Раз вы так хотите, пусть победит лучший!

Он исчез на лестнице.

Дождь выдохся и отступает. Отступает по всем фронтам. И на него тоже имеется свой хищник. Имя ему — Солнце. Давний союзник мирмекийской цивилизации заставил себя ждать, но пришел, как всегда, кстати. Он быстро закрыл зияющие раны на небе. Верхний океан больше не льется на мир.

Спасенные от беды белоканцы выходят, чтобы обсохнуть и обогреться. Дождь — это как зимняя спячка, только вместо холода влага. Это намного хуже. Холод усыпляет, а вот влага убивает!

Снаружи восхваляют победоносную звезду. Некоторые затягивают древний победный гимн: