С тех пор Лаэрнорского леса боятся. Вот тогда на Старой дороге и объявились все эти контрабандисты, крысятники, наемники. Ставили времянки на окраине леса, жили там. А в последние два года, по слухам, стали пропадать. Отсюда и все суеверия. Говорят, влияние лигура вышло за пределы озерного городка, за пределы разрушенных каахнерских стен и теперь поглотило весь лес.

– А где наш следопыт? – неожиданно спросил Теор.

Мы только сейчас заметили, что тюфяк Тенуина в самом деле пустует.

– Пошел на разведку, – пробормотал сонный Громбакх.

– Ночью?

– А ты наблюдательный… Если что… сможешь в училище преподавать.

Следопыт вернулся глубоко за полночь. К этому времени Миалинта успела пересказать самые интересные из слухов, связанных с Лаэрнорским лесом, и теперь я если и не разделял суеверных опасений Громбакха, то по меньшей мере частично признал их обоснованность.

Закрепив защитную сетку на входе, следопыт беззвучно приблизился к окну. Постоял перед ним несколько минут и только после этого лег на тюфяк.

– Что там? – спросил я как можно тише.

– Сигналы.

– Какие сигналы?

– Не знаю. По ту сторону дороги, на холме. Кристаллами мойны. Одинаковые колебания. Девять раз. Один и тот же узор. С долгими промежутками.

Сигнал…

– Кому?

Тенуин не ответил.

– Думаешь, люди Птеарда?

– Вряд ли, – отозвалась Миалинта. – Они бы не стали ждать. Давно бы напали.

– Выследили и ждут подмогу, – предположил я.

– За это время подмога пришла бы.

Громбакх, всхрапнув, перевернулся на бок. Он давно спал. Наши тихие голоса его не беспокоили. Теор, полностью скрытый в темноте, судя по всему, тоже спал.

– Думаю, это люди Эрзы. – Миалинта приподнялась на тюфяке. – Знаю, мы просили только четырех людей в сопровождение. Она могла не послушаться. Выслала вперед еще парочку наемников, чтобы они проверяли дорогу. Не хотелось бы угодить в западню. Она знает свое дело.

– Логично, – согласился я. – Тен?

– Да?

– Это могли быть люди Эрзы?

– Сигналы подавал Феонил.

– Ну вот. – Миалинта опять легла.

– Кому-то на Старой дороге? – не понимал я. – Спрашивал, все ли там в порядке?

– Не знаю. – Тенуин говорил так тихо, что я старался не шевелиться, хруст соломы заглушал его слова. – Но ему никто не ответил.

– Может, ты не заметил?

– Может быть. Но сигнал повторился девять раз. Один и тот же. С разными промежутками. Это много.

– И что теперь?

– Спим. Завтра будет видно.

Нордис положил молот на щербатую плиту карнальского камня. Поднял чашу с загустевшей брагой, в которую с вечера добавил измельченные растения и раскрошенную рияжную лепешку.

– Он там еще долго? – прохрипел недовольный Громбакх.

Густ посмотрел на него с немой яростью. Говорить в эти минуты не полагалось. В руках наемника был зубач – клинок с тонким, длинным, чуть изогнутым лезвием и заточенными до блеска зазубринами. Густ держал его плашмя на раскрытых ладонях.

Нордис продолжал начатое. Сделал несколько шагов вперед. За его спиной Феонил суетливо выложил свое оружие – два коротких стилета. Он во всем подражал гирвиндионцу. Даже заготовил такую же чашу, правда, вместо браги вынужден был использовать хмель.

– Так я правильно понял, что сейчас нужно молчать? – Охотник невинно посмотрел на Густа. Не дождавшись прямого ответа, добавил: – Нет, я не против. Просто хочу быть уверен, что все понял правильно. Неприятно было бы ошибиться. Вдруг сейчас нужно говорить, а я молчу и кому-то станет обидно.

Густ протяжно, сдавленно зарычал.

– Гром, – я коснулся охотника, – не надо.

– Ладно, ладно.

Нордис не обращал внимания на голоса за спиной.

Всем хотелось скорее отъехать от этого места.

Миалинта и Тенуин вовсе ждали чуть в отдалении, возле наэтки, к которой сейчас были привязаны лошади и минутаны. Только Теор, кажется, ничуть не волновался и даже проявлял интерес ко всему, что делает гирвиндионец.

Нордис, стараясь ступать как можно тише, выставил вперед чашу. Окунул в нее пальцы правой руки – свободной горстью. Поднял кисть и брызнул направо. Во второй раз брызнул налево. Наконец, под самые ноги. Пока шел вперед, проделал это еще шесть раз. Феонил суетливо повторял за ним все движения.

– Что он делает? – спросил я Эрзу.

– Дурью мается, – откликнулся Громбакх.

– Кормит лес, – прошептала Эрза.

Громбакх закашлялся.

– Показывает, что мы тут гости. Возьмем у леса только то, что нам потребуется, и ни капли больше. Тень деревьев, чтобы спрятаться от летнего жара, уставши в пути. Прохладу рек, чтобы омочить горло, истомившись от жажды. Древесину валежин, чтобы приготовить пищу, испытавши голод.

– Листики трав, чтобы подтереть зад, погадивши в кустах, – заунывно протянул охотник.

Нордис тем временем остановился возле крупного, в две сажени высотой, столба – с его верхушки на проржавевших цепях свисал металлический указатель: «Лаэрнор. Приветит всех, кто ищет отдыха и счастья». Слова, не раз перечеркнутые краской, едва угадывались. Название города было обезображено множеством заусенцев и вмятин – кто-то старательно забрасывал указатель камнями.