— Любопытное умозаключение. Очень похожее на диагноз. Значит, мы оба страдаем психозом.

Ева выпила вина и поставила бокал на столик.

— Не впадай в крайности, Вадим. Мы рождаемся невинными, но в этом мире невозможно сохранить невинность. Все превращаются в грешников. А такие, как мы, переходят черту и еще при жизни спускаются в ад, чтобы зажечь свой факел от его очага. Этим огнем мы освещаем свой путь.

— То, что в обиходе называется «кривой дорожкой»?

— Глупости. Есть сильные люди и слабые. Тут, как в дикой природе, сильный пожирает слабого. Можно ли винить льва за то, что он питается антилопами? Таким его создала природа — он должен есть, спать, чтобы выжить. Мы с тобой похожи тем, что умеем зарабатывать деньги собственным талантом, а не прозябать с бутылкой водки на кухне, жалуясь на мир, не способный понять душу гения.

— И давно ты меня раскусила? — спросил писатель после паузы.

— Как только увидела твои глаза. В них черт сидел. Или ты думаешь, я не знаю, что кто-то побывал в моем офисе и копался в моих вещах, а мои люди не заметили слежки? Я ждала нашей встречи. Мои жертвы в первую очередь мои соучастники, и они не могли не вывести тебя на мой след. Что касается силовых структур, то они не стали бы действовать исподтишка. Мне очень хотелось узнать, кого я заинтересовала, что от меня хотят и не стала напрягаться, понимала, когда созреете, сами на меня выйдете. Копаясь в моем грязном белье, вы находили много вопросов, оставшихся без ответов, а значит, захотите получить их. Все зависело от того, насколько хватит вашего терпения. Хватило не надолго. Я ведь тоже любопытна. Ты меня заинтересовал. Поначалу я испытала разочарование — это когда ты попытался стать моим клиентом и решил сам себя подставить. Начнем с того, что ты проиграл бы, твоя самонадеянность — твой минус. Противника мало знать, его надо чувствовать кожей. Я поняла, что ты не женат. Ты не из тех, кто сможет удержать возле себя женщину. Я не говорю о смазливых периферийных шлюшках, такие тебе не нужны. Я говорю о тех, кто мог принести в первую очередь духовное удовлетворение. Тебе нужна такая, как я, а мне такой, как ты. И вот мы вместе. И такая связь имеет значение куда большее, чем любовная страсть. Мужчины, как вид животных, перестали меня удивлять, когда мне было пятнадцать. С тех пор я воспринимаю их как самцов, пригодных только для удовлетворения своих потребностей. Ты первый, кто вызвал во мне что-то иное. У нас одна группа крови.

Теперь Витковский понимал, чем могла кончиться схватка с Евой. О таком противнике можно только мечтать, они друг друга стоили. Скорее всего, Ева права, этот поединок он проиграл бы. Любовь — самая страшная ловушка, в которую может попасть человек. Она убивает разум, что приводит к непредсказуемым последствиям. Потеря силы воли оголяет все слабые места, уничтожает личность, и ты уже не в силах управлять собой, поддаешься бурному течению, не задумываясь, куда тебя несет — к спасительному берегу или губительному водопаду. Он ничего не мог с собой поделать, сидел, развесив уши, и наслаждался, утешая себя тем, что они не стали врагами, а сделались любовниками. Но сколько может длиться такое счастье? Невозможно удержать возле себя свободолюбивую кошку. Вадим Борисович не ставил перед собой невыполнимых задач. Радуйся, пока жар-птица сидит на твоем плече, только старайся не спугнуть ее раньше времени и не держи за хвост.

Они долго молчали, попивая вино, потом Ева тихо сказала:

— Завтра я уезжаю в Москву.

Писатель вздрогнул, девушка уловила его волнение.

— Не навсегда. Я буду приезжать, но не часто. Мне надо готовить новый проект, самый сложный из всех и очень ответственный. Возможно, понадобится твой опыт. Тут нужен взгляд со стороны.

— А разве ты не так смотришь на свои проекты?

— Речь идет о моем отце, а на него мне трудно смотреть со стороны. К тому же он все обо мне знает и рекомендует клиентов. В определенный момент они становятся опасными и их приходится убирать.

— Да. Я уже сделал некоторые выводы. Так или иначе, все жертвы связаны с недвижимостью, а это то, чем занимается Константин Вербин.

— Человек, у которого горы денег, сам гроша ломаного не стоит. Тебе я скажу… Он не только мой отец, но и первый мой мужчина. Когда он затащил меня в постель, мне было девять лет. Теперь он спит с моей подругой и собирается на ней жениться, медленно и верно загоняя в могилу мать. Я ей не сочувствую, мать знала, что отец насилует меня, и молчала.

— Она вас застала?

— Нет. Я ей рассказала. Ничего не изменилось. Просто она стала больше плакать, быстро вянуть и стареть. Думаю, что род Вербиных был проклят еще лет двести назад, и на свет стали рождаться двуглавые монстры. Близнецы. Историю моих предков я узнала от бабушки. Она не могла читать, так как ослепла еще в молодости, и рассказывала мне страшные сказки, добрых не знала. А потом призналась, что это не сказки, а история рода Вербиных. Только повзрослев, я осознала весь ужас ее рассказов, и поняла, что во мне самой сидит монстр. Так что меня можно назвать потомственной ведьмой.

Слова девушки ошеломили Вадима. Он знал, что она ошибается. Раньше он не решился рассказать ей о сестре, и вот спустя два года узнает еще одну страшную тайну. Женщина, которую от боготворил, Таня Снежинская, оказалась ничуть не лучше своей сестры. Таня — наемный убийца, киллер. Такое и в страшном сне не могло привидеться.

Витковский сидел неподвижно и смотрел на прозрачную голубоватую воду бассейна. До сих пор он вряд ли осознавал, чем занимается. В его мире, где он выращивал цветы и писал детективы, трудно было представить ужас того, что творилось, когда его сценарии претворялись в жизнь. Писатель смотрел сюжеты в новостях, как кино, не воспринимая кровь, как действительность. Такая наивность спасала Вадима от ненужных переживаний, сочувствий и угрызений совести. Он был отгорожен от мира, а те, кто претворял его задумки в жизнь, поражались изощренной жестокости, для них идеолог был настоящим монстром.

— Боже! Кем же населена наша планета! — прошептали его губы. Лицо было мертвенно-бледным.

Вызов в следственное управление прокуратуры еще ничего не значил. Вербина туда вызывали, и не так редко, как хотелось бы. Распоряжаться столичной недвижимостью и не воровать невозможно. Константин Максимович знал долю каждого. Кто на каком месте и сколько хапает, и кто какую часть своих доходов должен отдать наверх. На словах такие сделки не проходили. С закостенелой бюрократией без бумажки с печатью и подписью ты не человек, а права на имущество тем более требуют доказательств. Ни один документ не миновал Вербина, а потому он знал, что, когда и через чьи руки проходило. Были случаи, когда хапуги перегибали палку, их увольняли, но некоторые попадали в поле зрения прокуратуры. Как правило, зарвавшихся чиновников ставили на место, но до суда дело не доходило. Скандалов удавалось избегать, потом с нерадивыми представителями власти что-то случалось, о них быстро забывали после пышных похорон. Система отрабатывалась годами. Те, кто нарушал неписаный устав, убирались, а умные люди сидели на своих местах и ни о чем не беспокоились. Вербин иногда грешил, но делал это очень осторожно, так, чтобы не наживать себе врагов, завистников и оставаться верным системе человеком, на которого всегда можно положиться.