— Ну, значит ты его и потащишь! — Обрадовал работодателя Рей.

— А может Херля? — Ричард попробовал приподнять яйцо. Вышло это с большим трудом. Весло оно килограмм сорок. — Мистер Херля, вы же возьмете на себя труд помочь нам с доставкой яйца?

— Моя твоя не понимай! — Излишне поспешно абориген забывал язык.

Графеныш только тяжело вздохнул.

— Ну, благо идти тут не далеко…

К сожалению, последняя фраза тоже оказалась не совсем правдивой. После четырех часов дороги через джунгли Ричард все же поинтересовался.

— И как скоро мы придём? Успеем до заката? — Ричард пыхтел, у него за спиной было яйцо, завернутое в гамак.

Дорога усугублялась тем появились многочисленные комары и мошки. Облако гнуса окутывало путников. Насекомые скрипели на зубах и залетали в нос. Участники экспедиции непрерывно кашляли.

— Наша идти десять ночей. Великая О пошел жрать надкусанная великая Великая Ы. Колдунства троп больше нет. Только защита от пожирания. — Ответил абориген, переступая корни деревьев.

— Мда, за десять дней мы сгнием в этих джунглях… — Ричард оглядел своих спутников. У Илаи воспалился натертый глаз а у Рея рука распухла так, что перестала сгибаться. Дипломаты продолжили свой путь.

Заночевали на одном из поваленных лесных гигантов. Херля развел небольшой костерок на котором приготовил какого то небольшого зверя, больше всего напоминающего оленя с хоботом. В дороге проводник так же разворошил странный муравейник на стволе дерева, в котором набрал несколько десятков крупных муравьев. Те отличались просто огромным прозрачным брюшком, полным сладкой патоки.

Разбив лагерь, абориген покинул своих спутников, вернулся он через пол часа с целой кучей крупных пиявок, завернутых в большой лист.

— Я, пожалуй, воздержусь. Не думаю, что готов настолько радикально менять свои пищевые привычки. — Ричард, с кожи которого так и не сошел пепел, скривился.

— Это не кушать. Это лечить. — Пояснил свои действия Херля.

Пиявок он прицепил на руку Рея. Пару штук оказались под распухшим глазом у Илаи. Жители болот моментально присосались и начали раздуваться.

Рей переносил процедуры молча, с трудом удерживая сознание. Делал что говорят но на вопросы не отвечал.

Когда солнце зашло в костер полетели несколько шариков какой-то смолы. Густой дым немного разогнал гнус, и путники забылись тяжелы сном.

Утро выдалось еще хуже, чем накануне. Рей не проснулся, пребывая в тяжелом забытье. Лоб его был покрыт испариной. Он метался в гамаке и что бормотал. На местах ожогов появились зияющие язвы и в них копошились личинки. Смотрелось это жутко.

Отек на руке немного спал, но нездоровая краснота от руки перешла на ключицы. Под кожей вздулись синие вены.

— Мистер Херля, я могу ампутировать руку. Это спасет нашего спутника? — Голос графеныша был сух. Выражение покрытого пеплом лица было сложно прочитать.

— Не, если резать рука, совсем карачун будет. Личинки — это хорошо. Личинки жрать гнилой мяса. Моя принести еще пиявка, убрать гнилой кровь. — Пояснил проводник, вновь отправляясь в лес.

Илаю рвало, видимо, он снова получил приступ дизентерии. Он с трудом ходил. Ему дали выпить воды из лианы с растворенной в ней золой какого-то растения. Вскоре репортер тоже забылся тревожным сном.

Лагерь из временного превратился в постоянный.

Прошло два дня.

Рука Салеха окончательно превратилась во что-то жуткое. В ней копошились личинки, сотнями, кожа слезала кусками, под ней обнажалось мясо и сухожилия. Вены висели в воздухе. Впрочем, покраснение, дойдя до груди, не двигалось дальше. И инвалид мог шевелить пальцами. Пришлось даже привязать руку, чтобы от случайно не повредил себя. Громила похудел, кожа обтянула кости. Илая выглядел не лучше, дизентерия продолжала его терзать, хоть и не так сильно, как раньше.

Ричард, на которого легла забота о спутниках, пару раз вышибал себе мозги, возвращая себе физическое здоровье. Какие мысли терзали голову молодого человека, сказать было сложно. С Херлей он общался сугубо по делу.

Неожиданно в дело пошло яйцо, которое Ричард подкладывал под бок спутникам, в качестве грелки.

Даже попугай носил какие-то фрукты, которые проводник опознал как безопасные и полезные.

На третий день на руке Рея обнажилась кости. Илаю пришлось поить с принудительно, сам он не мог даже разомкнуть губ.

Херля тоже выглядел не лучшим образом. Он осунулся, кожу покрывал толстый слой смолы, которой он оберегался от гнуса. Черты лица заострились а под глазами появились круги.

К счастью, вечером ситуация резко изменилась. По лесу словно прошла незримая волна. Сложно скзать что именно это было, но в кронах деревьев стали мелькать светлячки, которых не было до этого. Из воздуха пропал вездесущий гнус. Радостно завопил проводник.

Он вскочил на ноги и принялся распевать песню.

— Радуйся, Могучий белобрысый падла, что дал сильный пинок Великому Ы! Великой О догрыз Великого Ы и вернулся в лес!

Ричард лишь тяжело вздохнул.

Через несколько часов к месту стоянки вышла большая группа аборигенов. Они соорудили носилки, на которые бережно водрузили водрузили беспамятных Рея и Илаю. Ричард, обряженный в набедренную повязку, плёлся за ними. Его кожа и волосы оставались того же пепельного оттенка.

Войдя в деревню, молодой аристократ первым делом отправился к посольству. Туда от отволок оружие и личные вещи спутников. После чего попробовал уснуть на циновках, но сон не шел. Молодой человек лежал и разглядывал закатное небо. Рядом с ним, водрузившись на медное на медное яйцо, спустился с неба попугай. Он жевал какие-то ягоды и косился янтарным глазом на потерявшего всяческий лоск Ричарда.

Когда солнце зашло, на поляну явился Херля. Лицо проводника было раскрашено яркими красками, копье в руках украшали разноцветные перья, а с лица не сходила улыбка. За ним шли соплеменники, столь же празднично выглядящие. Где-то стучал барабан.

— О могучий пепельный падла, что даль сильнейший пинок Великому Ы! — Обратился Проводник к Ричарду. — Твоя идти со мной, там Великой О будет награждать твоя геройства!

— Да уж, карьерный рост. — Буркнул Ричард, поднимаясь. — Веди!

В этот раз аборигены повели Ричарда куда-то вглубь селения. Тропинка то и дело ныряла в заросли, и между домами. В конце Гринривер вообще перестал понимать куда они идут. По ощущениям, за время дороги можно было пересечь селение дважды.

Тропинка вильнула в очередной раз и перед Ричардом открылась огромная круглая поляна. В ее центре был стоял идол. Видимо, символизирующий пресловутого Великого О. Идол представлял из себя столб, на котором были вырезаны разные животные. Попугаи, обезьяны, носатые косули, какие-то совсем уж непонятные твари… Был тут и человек. При этом столб был «украшен». Вот визит на лиане чье-то бьющееся сердце. Вот намотан пульсирующий кишечник, вот печень, сочащаяся кровью. Че выше, тем гуще весели украшения. На самом верху висели черепа. Точнее чьи-то головы с содранной кожей. Они конвульсивно шевелили челюстями и клацали зубами. Среди живых черепов животных можно было найти и человеческие головы. Впрочем, на Ричарда увиденное не произвело сколь угодно сильное впечатление. Он лишь махнул взглядом по идолу, больше разглядывая разукрашенных дикарей. Недалеко от столба лежали Рей и Илая. Они до сих пор пребывали в беспамятстве, одежды на них не было, обуженные исхудалые тела украшали гирлянды цветов.