— Да так, — неопределенно ответил Ромка. — Показалось, что одного знакомого увидел, а догнать не смог.

— Рома, у Алзиры-то алиби, — прошептала Лешка. — В пятницу она в Лондоне была, а не в нашей квартире. Надо было сразу это выяснить, а мы не догадались. Пойдем лучше отсюда. Вдруг нам Артем позвонит, а дома никого нет.

— Посидим еще капельку. Очень уж мне эта музыка нравится, — ответил Ромка и направился к комнате Сашка. Но заходить не стал, а остановился у порога и задрыгал ногой в такт мелодии.

Лешка же снова села в кресло. Она терпеть не могла эту группу, чей диск сейчас слушал ее брат, и ей подобные, но о вкусах не спорят. Нравится Ромке этот шум, и ладно, можно и потерпеть.

Но всякому терпению приходит конец. И Лешке вскоре опротивела и эта музыка, и сидение в кресле, и чопорный высокомерный Сашок, и вся его огромная, но какая-то неуютная квартира. А Ромка еще и пальцами прищелкивал, ему, видно, все нипочем, и это тоже жутко раздражало.

Девчонки, похоже, никуда не спешили, а вот Венечке, как ей показалось, тоже хотелось отсюда уйти. Может быть, им вдвоем покинуть эту компанию? А кто хочет, пусть остается.

Но только она приподнялась, чтобы окликнуть своего верного дружка, как вдруг музыка резко смолкла. Разом погасли экраны компьютера и телевизора, и во всем доме настала тишина. Даже холодильник перестал урчать, шипение на кухне тоже затихло, потому что духовка была электрической.

Сашок подергал выключателем.

— Вот блин, — сказал он. — И у нас такое бывает.

— У всех бывает, — ответил Ромка и переместился к середине огромного коридора. Лешка подошла к нему, намереваясь сказать, что сейчас самое время отсюда уходить, как вдруг ей послышался знакомый звук: будто кто-то тер один о другой два куска металла. Она замерла и прислушалась.

Услыхал эти звуки и Сашок и выглянул в окно.

— На улице что-то ремонтируют.

— Ты так думаешь? — Ромка покрутил головой, повел, как Лешкин Дик, носом и ринулся к родительской спальне.

— Туда нельзя, — одним махом преградил ему дорогу хозяин квартиры.

— Я сильнее, — предупредил Ромка, оттолкнул мальчишку в сторону и, метнувшись к большому встроенному шкафу, отодвинул его дверцу. Лешка, не удержавшись, кинулась за братом.

В шкафу, за многочисленными костюмами, пальто и плащами, стояла клетка, а из нее огромными глазами смотрел на Лешку маленький ушастый ай-ай.

— Отойди-ка лучше, девочка, — с презрением бросил Ромка, отталкивая от себя худенького и хиленького Сашка, и вытащил клетку из шкафа. Лешка обхватила ее обеими руками, чтобы никто не смог больше отнять у нее руконожку.

Ай-ай протянул из клетки мохнатую лапку с когтистыми пальцами и самым длинным из них, с крючковатым ногтем, легонько провел по Лешкиной руке, словно хотел ее погладить.

— Ничего я с ним не сделал, — буркнул Сашок. — Не бойтесь, голодом не уморил, кормил регулярно, так что смерть в течение полугода мне не грозит. И чума тоже. Я звонил в спецобъединение и узнавал, какой у чумы инкубационный период. Он его прошел. Вы ведь специально эти бредни придумали, чтобы девчонок еще раз проверить, и мою сестру заподозрили, не правда ли? Я ведь вас всех насквозь вижу.

— Слушай, как ты мог? — Лешка чуть не задохнулась от гнева и возмущения. — Ведь ты с самого начала знал о том, что Ромку похитили из-за этого зверька! А если бы его убили?

— Ну, не убили же, — хмыкнул Сашок. — И руконожка цел остался, а то б его отдавать пришлось.

— Это… Это подлость, — вслед за Лешкой прошептал Венечка.

— Подумаешь тоже. Уж и пошутить было нельзя. Я знал, что из-за зверька никто никого не убьет. И я вам его потом, может, и отдал бы.

— Отдавать надо было сразу, а лучше вообще не брать, — сказал Ромка. — Да и врешь ты все, не отдал бы.

— А скажи, ведь это ты сегодня звонил Валентину? — вспомнила Лешка. — Зачем только?

Сашок метнул на нее высокомерный взгляд.

— А чтобы вас расшевелить. Интересно же было посмотреть, как вы засуетитесь.

Лешка сдвинула брови.

— А если бы он дал тебе координаты покупателя, ты бы продал ему зверька, не так ли?

— Может, и так. — Сашок смотрел на ребят все так же высокомерно и вызывающе, и чувствовалось, что ему нисколечко не стыдно.

— Набил бы я тебе морду, да ты ж от одного щелчка загнешься, а мне отвечать, — сжал кулаки Ромка. — Идемте, люди, отсюда.

— Ты совсем не такой, каким я тебя представлял, — сказал Венечка. — Теперь я с тобой дружить не стану. И никто не будет, я всем расскажу, какой ты на самом деле.

— Подумаешь! Я же сказал, что мы вот-вот переезжаем. И вообще мне ваша дружба по фигу, знаешь ли. Что с вами дружить? Я… Мне с вами неинтересно. Вы же примитивны, как дождевые черви.

— Да ты… да как ты… — задохнулся Ромка.

— Да, да, вот и сейчас вам снова случай помог, а мне просто не повезло! Вы бы сроду клетку не обнаружили, если бы свет не отключился, — с досадой воскликнул Сашок. — Все ж продумано было.

— Ты так считаешь? — ухмыльнулся Ромка и выскочил за дверь. А еще через несколько секунд в квартире раздался прежний шум: включились все электроприборы, и компьютер, и телевизор, и музыкальный центр.

А юный сыщик, вернувшись обратно, потер руки и сказал:

— Я, что ли, не понял, что ты не случайно везде музыку включил? Зверек-то мог заверещать, а ты этого боялся. Вот я и решил создать тишину. А как не скажу. Думай сам, и счастливо оставаться в одиночестве.

Девчонки, отводя глаза в сторону, молча выскочили за дверь.

— Но ведь у него и так много денег, зачем ему было продавать еще и нашего зверька? — прижимая к себе клетку, воскликнула Лешка.

— Ну и что с того, что много? Он всегда говорил, что нужно уметь зарабатывать деньги любым способом, потому что они дают все, — ответил Венечка. — Только я думал, что у него это наносное, а на самом деле он хороший. Особенно после того, как он помог нам найти адрес Валентина.

— А сам при этом над нами, наверное, смеялся, — с горечью сказала Лешка, вспомнив, как ей было плохо и страшно за брата, когда они сидели на скамейке возле Полиночкиного дома и ожидали звонка от Сашка. — Ты представляешь, ему нисколько не было жалко никого из нас. А вот мне его сейчас почему-то жаль. Он не знает, как хорошо иметь настоящих друзей.

— И вряд ли когда узнает, — добавил Ромка.

— И вы ему ничего не сделаете? — расширила и без того большие глаза Настя.

— А что ему сделаешь? Лешка права, его остается только пожалеть. Еще Сократ говорил, что счастлив лишь справедливый человек. Значит, этот Сашок всю жизнь будет несчастным и одиноким.

Лешка оглянулась на дом, взглянула на окна Сашка, и ей показалось, что тот смотрит им вслед. Она вздохнула и еще крепче прижала к себе клетку.