Сосредоточив свое внимание на детях, я даже не заметила, что никак не отреагировала на последние слова Деборы, которые все еще продолжали витать в воздухе.

– Почему вы так думаете? – спросила я наконец.

Распахнулась парадная дверь, и на пороге снова появился мистер Вебер. Он прямиком направился к лестнице. Дебора внимательно проследила за ним взглядом, а потом снова повернулась ко мне.

– Я вообще-то не люблю сплетничать… Моя покойная мама часто играла в бридж с мисс Эдит. Я еще тогда была совсем маленькой девочкой, а потому изредка мама брала меня с собой. Мисс Эдит была очень славная, настоящая леди… прекрасные манеры… обхождение. Изредка мне приходилось видеть СиДжея, наблюдать за тем, как ребенок играет… Получается, что он вам приходится свекром, не так ли? И вот еще что! Она всегда, даже в самую страшную жару, носила платья только с длинными рукавами. – Дебора помолчала. – А потом у нас с мисс Эдит появилась своя маленькая тайна. О ней даже моя мама не знала. Я вообще никогда и никому об этом не рассказывала. – Дебора слегка улыбнулась. – Так вот! Когда она узнала, что у нас есть загородный дом на океанском побережье, на острове Салливан, она попросила меня собирать для нее стеклышки, которые океан выбрасывает на берег, пообещав платить пенни за каждое найденное стеклышко. Я приносила, вернее, привозила ей эти стеклышки на велосипеде и складывала в уголке парадного крыльца. А потом, когда мама в очередной раз приводила меня к ней в дом, она всегда рассчитывалась со мной тайком, чтобы никто не видел. Просто клала украдкой монетки в мой карман. Тогда я и понятия не имела, зачем ей были нужны все эти стекляшки. Вроде тогда у нее в доме еще не было всех этих китайских колокольчиков. Разве что один болтался на самом верху, прямо на окне мансарды. Думаю, в своей мастерской она как раз и занималась изготовлением этих китайских колокольчиков. А еще я знаю, что она не хотела, чтобы о ее занятиях узнал мистер Хейвард.

– Почему? – спросила я, инстинктивно почувствовав какое-то внутреннее напряжение.

Дебора снова бросила на меня пристальный взгляд и уже приготовилась ответить, но в эту самую минуту дверь в кухню снова широко распахнулась и оттуда вывалилась вся компания в полном составе: Лорелея, Синтия и Марис. Все трое направились в нашу сторону. Кажется, Лорелея снова перестаралась с румянами, потому что щеки ее полыхали огнем. Такое впечатление, что она хотела что-то тщательно замаскировать на своем лице. Интересно, что же я там увижу, когда она смоет макияж? Вот у моей мамы была прекрасная кожа на лице, чистая, свежая, молочно-белая в зимнее время года, а летом высыпали веснушки… И косметикой она никогда не пользовалась в обычной жизни. Разве что делала макияж, когда собиралась в гости или по другим особым случаям. Вот такой и должна быть нормальная мать в нормальной жизни. А не какая-то размалеванная кукла Барби, которая щеголяет на высоченных каблуках и в майках, украшенных принтами животных.

Дебора положила свою руку поверх моей. Мозолистые пальцы на ощупь были похожи на грубую мешковину из джута. Я снова глянула на ее блузку с цветочным узором, на ее загорелое лицо с облупившимся на солнце носом и подумала, что она наверняка состоит не только членом Исторического клуба, но и Общества любителей-садоводов тоже. Надо будет попросить ее помочь Лорелее разобраться с садом.

Мысль мелькнула, но я тут же поспешила отмахнуться от нее. Эдак можно зайти слишком далеко в своих отношениях с мачехой. Мама всегда говорила, что если человек сажает сад, значит, он верит в собственное будущее. Не могу утверждать, что я верю в собственное будущее настолько сильно, что моей веры хватит для возрождения сада. Но в любом случае мне трудно представить себе, что Лорелея начнет заниматься моим садом на долгосрочной, так сказать, основе.

Наклонившись ко мне, Дебора вдруг прошептала заговорщическим тоном:

– Давайте встретимся в следующую среду, уже непосредственно в офисе нашего Исторического общества. Это на Картарет-стрит. Я там обычно работаю с одиннадцати до четырех часов дня. Хочу вам кое-что показать. Может, это вас заинтересует.

Она слегка сжала мою руку и улыбнулась. Улыбка ее была теплой и вызвала уже ответную улыбку на моем лице. Что-то привычное и успокаивающее было в манере ее общения, что-то такое домашнее, что вызывало воспоминания уже о собственном доме.

– Ну, так вы готовы к экскурсии? – громким голосом вопросила нас Синтия, ее голубые глаза горели в предвкушении новых открытий. – Наверняка ведь Дебора постеснялась сказать вам, что все женское сообщество, представленное в нашем Историческом клубе, просто умирает от любопытства. Вот уже много лет все мы страстно мечтаем попасть в этот дом, чтобы увидеть его изнутри. И это чистая правда. Кстати, ваш дом построил тот же архитектор, который в свое время построил дом для богатого плантатора Джона Марка Вердье. Тот дом еще называют «Домом Лафайет». Известная достопримечательность в городе. – Женщина экзальтированно всплеснула руками. – Вы только взгляните на эти резные панели из кипариса, на эту повязку вокруг камина, выполненную из гипса! – Она указала указательным пальцем в сторону парадной залы. – А этот старинный мелодеон! – Она снова возбужденно махнула рукой на музыкальный инструмент, похожий по внешнему виду на такое допотопное пианино, которое стояло в простенке между двумя окнами. – Как вы знаете, до наших дней уцелели лишь единичные экземпляры таких инструментов. Кстати, у меня есть координаты одного очень милого человека, который специализируется именно на мелодеонах. Если вам потребуется какая-то реставрация, вы всегда можете обратиться к нему. – На этой фразе дама слегка поджала губы и добавила громким шепотом: – Правда, на данный момент он находится в специальном лечебном заведении… но ничего! Я уверена, что, как только он выйдет оттуда, он обязательно заглянет к вам, чтобы осмотреть ваш инструмент.

Быстрым шагом она проследовала через анфиладу парадных комнат, трогая рукой то один предмет мебели, то другой.

– Я была уверена, что в этом доме полно сокровищ. Надеюсь, вы разрешите нам включить этот дом вместе с прилегающим к нему садом в список туристических объектов нашего города, открытых для экскурсий. Вам не потребуется ничего делать самой. Обещаю! Мы все сделаем сами. Вы и пальцем не пошевелите…

Краем глаза я заметила какое-то непонятное движение, повернулась, и как раз вовремя, чтобы заметить, как Лорелею повело в сторону, но в самый последний момент ей удалось ухватиться за краешек стола, стоявшего в холле. Даже несмотря на свой макияж, она вдруг покрылась смертельной бледностью. Уверена, если бы не стол, она бы точно рухнула на пол. Я вспомнила ее бутылочки с таблетками, выпавшие из сумочки, какие-то ее невнятные объяснения насчет проблем с желудком и других столь же докучливых неприятностях, связанных с ее здоровьем, и почему-то вдруг зло подумала: вместо того чтобы проматывать денежки моего отца, лучше бы о собственном здоровье позаботилась. Однако и видок у нее сейчас… Краше в гроб кладут.

– Со мной все в порядке, – прошептала она одними губами.

Во что было трудно поверить, глядя на нее. На всякий случай я стала между женщинами и Лорелеей, чтобы защитить ее от любопытных глаз. Несмотря на всю мою неприязнь к ней, я отлично понимала, каково это, когда на тебя глазеют. Будучи сама сиротой, я не раз и не два ловила на себе такие откровенные взгляды.