Зазвонил телефон.

– Джерри! Джерри! – кричал в трубку Сэт.

– Да! Что стряслось?

– Я все узнал! – затараторил помощник. – Эта женщина – Натали Чек просидела двадцать лет в Бринмудской тюрьме. Пять лет назад вышла. Где сейчас никто не знает. Она бросила предоставленную ей работу в Бринмуде и уехала. Она осуждена беременной, в деле написано, что она в тюрьме родила ребенка, но мальчика. И он сразу умер. Больше детей нет. Так что Эстер не ее дочь.

– Это хорошо.

– Подожди, не все так просто. Я видел другие фотографии в деле Натали. Эта Эстер похожа как две капли воды, просто один–в–один.

– Может тогда она ее тетя, сестра или вообще бабушка? Ладно, я сейчас к ней домой, постараюсь что–то выяснить.

– Стой! Самое главное, другое. После беседы с начальником тюрьмы я уже пошел на выход, но меня тормознула дежурная. Она отвела меня в сторону и сказала, что во время ее, то есть Натали, отсидки в тюрьме происходило много странного. Она сказала, что она ээ… – Сэт невесело хохотнул, – … ну типа… колдунья.

– Супер, – мрачно заключил Джерри. – Все сговорились что ли?

– Ты не поверишь, что она мне сказала. У нее родилась не дочь, а сын.

– Ну, это ты уже говорил, мертвый, я понял.

– Нет, дежурная сказала, что ребенок не умер. Его отдали под усыновление без ведома Натали. Все под строжайшим секретом, конечно. Но я так понял, весь персонал в курсе. Это у них не редкость. Если мать в отрубоне, ребенка в тюрьме не оставят.

– Ого! – Джерри присвистнул. – Неожиданный поворот. А дежурная не врет?

– Точно нет. Она боялась говорить о ней, но еще больше ее пугает, что Натали на свободе. Она действительно вышла пять лет назад. Она говорит, что Натали сразу была странная, а после смерти ребенка вообще рехнулась. И еще кое–что…

– Что еще?

– Ребенок родился двадцать пятого марта девяносто пятого.

Джерри молчал.

– В один день с тобой.

– Ну да, – стараясь говорить безразлично, согласился Джерри. Сердце всегда напрягалось, когда он слышал ту же дату рождения, вдруг он был одним из близнецов или еще что–нибудь в этом духе. Но эта история не нравилась ему еще больше. Он не собирался обсуждать это ни с Сэтом, ни с кем–либо еще. – Не могу понять, каким образом она имеет отношение к нашему делу, но чувствую, что это так.

– Точно! У меня в голове не укладывается все это. Мне не хочется в это верить, но дежурная меня до смерти напугала своими историями. Я тебе потом подробно расскажу. У меня до сих пор мурашки размером со слона по спине бегают.

– Ладно, с этой Натали разберемся потом, а пока я с ней просто погорю. Нельзя же нам арестовать девчонку просто так, по подозрению в том, что она похожа на какую–то… – Джерри поморщился, – отсидевшую колдунью. Полный бред!

– Давай. А я мчу обратно, и везу одну из фотографий. Ты офигеешь!

Джерри всегда знал, что родители ему не родные. В их семье это не было секретом. Но его это не пугало, не вызывало обиды, наоборот, только благодарность за счастливое детство. Он никогда не хотел найти свою настоящую мать. После звонка Сэта сердце его было не на месте, а вдруг и правда это его тогда документально зачислили в мертвые и отдали в приемную семью. Как бы он не отрицал, но что–то ненормальное есть и в нем самом. Джерри посмотрел на свои немеющие пальцы. Очень большое и неприятное нечто. Может именно потому, что эта Натали его родная мать. Его лицо перекосило от отвращения. А если она его настоящая мать, какова вероятность что и он сам ведьма, ведун, ведьмак?! Джерри сплюнул. Ему стало противно находиться в собственном теле. Он ощущал себя грязным, заразным…

***

Солнце опустилось к самым соснам. Лина подошла вдохнуть свежего воздуха у открытого окна. Она ждала звонка Джерри. Сообщит ли он ей, если что–то узнает или не захочет посвящать в «страшную тайну»?

– Эй!

Лина поискала источник звука. Под окном стояла Эстер, заплаканная и напуганная.

– Что случилось?

Но Эстер лишь молча помотала головой и поманила Лину рукой.

– Мам, пап, я выйду на часок, там Эстер на улице, – крикнула Лина, когда спустилась на первый этаж, и вышла.

– Срочно пойдем со мной! – охрипшим как от ангины голосом затараторила Эстер, крепко схватив Лину за руку. Подруга выглядела больной: бледная и какая–то высохшая, щеки ввалились, под глазами залегли синяки. Она как будто пережила нечто ужасное за прошедшие сутки.

– Куда? Ты хочешь поговорить о своей матери?

Эстер напряглась, но тряхнула головой и ответила:

– Я все тебе расскажу про себя и про мою семью. И ты меня поймешь. Только ты можешь меня спасти.

– Эстер, я жду звонка.

– Напиши, что ты занята, и пойдем.

– Хорошо, – согласилась Лина. Она набрала Джерри смс: «Я у подруги». Но немного подумав, добавила «Кавабанга» и нажала «отправить».

– Что это ты еще дописала? Что за кавабанга?

– Это наше приветствие, – соврала Лина.

Эстер пожала плечами, забрала телефон и сунула его к себе в карман.

– Чтобы не мешал!

– Куда мы идем, Эстер? – подруга взяла ее за руку и повела к лесу. – Эстер!

– Сейчас покажу. Пожалуйста, иди за мной.

– Ты меня пугаешь!

– Не бойся. Мне нужна твоя помощь.

– Объясни ты, что случилось! – Лина выдернула руку из цепкой хватки Эстер. – Стой, объясни!

– По дороге. Прошу! – Эстер снова залилась слезами, Лина обняла ее и пошла, придерживая подругу за талию одной рукой.

Они углубились в лес, Лина спотыкалась о корни, ветви хлестали ее по лицу. Она хотела сказать, что можно поговорить и здесь, но Эстер шикнула на нее и шепнула «идем». От слез не осталось и следа. Она быстро тащила Лину за собой. В шлепанцах идти было неудобно. Ноги промокли и постоянно оскальзывались, почва была здесь еще влажной после недавнего дождя. Лина поежилась, отпустила Эстер и обняла себя за голые плечи. Она замерзла в домашней майке на бретельках и коротких трикотажных шортах, остановилась и сказала: «Все, Эстер, дальше я не пойду, выкладывай».

– А дальше и не надо, мы на месте, – тихо протянула подруга и странно улыбнулась, заставив Лину содрогнуться.

– Ты хочешь рассказать про свою мать?

Эстер помотала головой и прошла еще немного. Через пару десятков шагов они вышли на поляну, где одиноко стоял старый охотничий покосившийся домик. Бревенчатые стены давно поросли мхом.

Лине показалось, что за время недолгого пути Эстер стала выглядеть еще хуже, осунулась, плечи сгорбились, волосы совсем поблекли. Никогда не отличавшиеся красотой, они висели неопрятными патлами. Подруга будто постарела или действительно была больна. Может у нее та самая болезнь, когда человек стареет раньше времени, о которой недавно шел фильм на канале Дискавери? Как же ее? Прогерия, кажется.