– Привет, Лёка! Тебе звонил какой-то Иван Трефильев. Ты егознаешь?

– Знаю, это неинтересно. Слушай, а что у тебя с Мариком?

– Насплетничал? – презрительно скривила губы Стаська.

– Нет, просто я его встретила, и он был какой-то оченьстранный.

– Он тебе ничего не сказал?

– Он просил передать, что больше никогда к тебе не подойдет.

– Ну и фиг с ним! Больно нужен!

– Вы поссорились?

– Лёка, у тебя своих забот нету? На фиг тебе о Марикебеспокоиться?

– Я не о Марике, я о тебе. Ты его чем-то обидела?

– Ну это как посмотреть! Если констатация факта можетчеловека обидеть, значит, человек полный идиот.

Я почуяла неладное.

– Какого факта?

– Ой, тебе не все равно?

– Нет, мне не все равно.

– Да ладно, это наши дела, разберемся, – пробормоталаона, но уши у нее стали красные.

– Хорошо, не говори, но я позвоню сейчас Марику и спрошу унего.

– Лёка, у тебя что, крышу снесло?

– Говори! Я требую!

– Я попросила его помочь по физике. А он, вместо того чтобырешить задачку, начал мне объяснять, да так тягомотно, ужас! Я сказала, что,если не хочет нормально помочь, пусть проваливает...

– Ну и какой же ты факт констатировала?

– А я сказала, что он жидяра.

– Что? Что ты сказала? – я зашлась от бешенства.

– Что слышала. Пусть не нарывается.

Я подошла и отвесила ей оплеуху.

– Ты сдурела? – закричала она.

– Это ты сдурела! – И я ударила ее по другой щеке.Никогда за все годы я не била ее. И она совершенно обалдела.

– Так вот, теперь ты послушаешь меня! Сию минуту тыпозвонишь Марику и извинишься перед ним!

– Еще чего!

– Если ты этого не сделаешь, никакой Америки не будет!

– Будет! Куда ты денешься? За билеты денег не вернут.

– А мне плевать на деньги, если моя внучка ведет себя как...как последняя тварь. Гнусная, подзаборная тварь...

– Да ладно, небось вся уже трясешься, так и хочешь своюдоченьку обнять.

– Ничего, я еще потерплю! – И я достала из ящика столабилеты. – Не веришь, что я их порву?

Она побледнела.

– Не смей!

– Посмею, если ты не извинишься перед Мариком. Мне в моемдоме черносотенные настроения не нужны.

– И ты думаешь, что, если порвешь билеты, я станупай-девочкой? Я буду безумно любить этого занудливого жиденыша? Три ха-ха! Еслииз-за него я не поеду в Америку, вам всем небо с овчинку покажется! А теперьрви! Рви! Я посмотрю!

Ей-богу, я разорвала бы билеты, но в этот миг у меня словночто-то сжалось в груди, в глазах потемнело, ноги подкосились, и я едва не рухнулана пол, в последний момент удержавшись за стол. Я выронила билеты, а она каккоршун кинулась и подхватила их. Это меня добило. И я сползла на пол.

Я очнулась от укола. Надо мной склонилась Ванда, соседка стретьего этажа, врач. Славная, замученная женщина лет тридцати пяти.

– Леокадия Петровна, миленькая, слава богу, как вы наснапугали. Ничего, сейчас полегче будет.

За ее спиной я увидела перекошенное от страха, белое как меллицо Стаськи.

– Лёка, ты прости, я не хотела...

– Потом будешь разговаривать! – довольно суровораспорядилась Ванда. – Помоги, подержи бабушкину руку, я еще укольчиксделаю. Надо бы в больницу, Леокадия Петровна.

– Да нет, мне лучше, все прошло, я сейчас встану.

Они вдвоем помогли мне встать и довели до кровати.

Когда я наконец легла на свою постель, Ванда повторила:

– Лучше бы в больницу... обследоваться...

– Ванда, больница сама по себе может угробить человека. Этоеще один стресс. С меня хватит. А я полежу и оклемаюсь. Все пройдет. И я хочуесть...

– Только что-то совсем легкое, йогурт, например...

– Я сейчас! – метнулась на кухню Стаська.

– Ну, я пойду, у меня там Витька один, ему уроки делатьнадо, а без меня он...

– Конечно, Ванда, иди. Мне уже лучше, спасибо!

Она ушла. Я слышала, как хлопнула дверь.

– На, Лёкочка, ешь, хочешь, я тебя с ложечки покормлю, а?

– Уйди с глаз долой!

– Лёка, ну прости...

– Пока ты не извинишься перед Мариком, я тебя видеть нежелаю!

– Значит, какой-то поганый Марик тебе дороже родной внучки?

– Видишь ли, у меня мать была полуеврейка, да и дед твойтоже был полуеврей, так что тебе лучше подальше держаться. Впрочем, я ведь незнаю, кто был твой отец, может, и вовсе еврей, и как тебе теперь быть, ума неприложу!

Она вспыхнула.

– Прекрати, ладно, я извинюсь! Но ты тогда будешь со мнойразговаривать?

Господи, как маленькая...

– Там видно будет!

– Ладно! Только я пойду на кухню звонить...

– Иди.

Она ушла, а я, чуть выждав, сняла трубку. И ровным счетомничего не услышала.

– Ну вот, я извинилась!

– Уйди!

– Почему? Я же извинилась!

– Нет, ты не извинялась, тебе стыдно, но ты так малодушна,что не можешь в этом признаться!

– Ладно, я позвоню! Хочешь, отсюда позвоню?

– Хочу!

Она набрала номер и при этом была опять бледная как мел.

– Здрасте, Наталья Игоревна, это Стася. А можно Марика?Спасибо! – до ужаса благонравным голосом проговорила она. – Марик?Привет, это я... Ой... Он трубку бросил, – в растерянности повернулась онако мне.

– Я его хорошо понимаю. Приличные люди таким, как ты, рукине подают!

– Ну а как же я теперь перед ним извинюсь?

– Это уже твои проблемы. Уйди, я устала, спать хочу!

– Лёка, ты спи и не злись на меня, я вообще-то... Ну он менядостал своим занудством...

– Уйди бога ради. Видеть тебя не хочу!

Она на цыпочках вышла из комнаты. Надеюсь, она запомнит этотурок. Я в изнеможении откинулась на подушку, закрыла глаза и в ту же секундусловно воочию опять увидела, как Стаська в разгар скандала кидается спасатьзаветные билеты, не обращая внимания на то, что я почти теряю сознание...Неужто я все-таки упустила ее? В заботе о ее физическом, материальном иинтеллектуальном развитии я забыла о душе? Но ведь говорят, что лучшеевоспитание – пример воспитателя. Да ерунда это все! Ариадна... Я простоникудышный воспитатель. Потерпела полное фиаско и с дочерью, и с внучкой. Нопочему? Я ведь так любила и ту и другую? А может, слишком любила? Может,слишком многое брала на себя? Ну, предположим, Стаська росла действительно внеполной семье, в до ужаса неполной, но Ариадна! У нее были отец и мать,бабушка и дядя, и все ее любили... Почему же она не умеет любить? Но может, всяее любовь досталась тому парню, за которого она выходит замуж? Впрочем, я ведьне знаю, любовь там или расчет... Ах, я уже ничего о ней не знаю. Я просто хочуее видеть, и слава богу, что не порвала билеты. Может быть, там, в Калифорнии,мне удастся связать ту нить, которая лопнула? «Порвалась дней связующая нить,как мне обрывки их соединить?»