— Фларгстагг как раз туда, — прошептал Густав. — Руффиан просто срезал напрямик, чтобы устроить на них засаду в «Кабанчике».

— Может быть. Только зачем? — спросила Лила. — Ведь Шиповничек сама хочет, чтобы Лиам добыл меч… Или не хочет? Или это какая-то ловушка?!

— Что происходит? Почему мы остановились? Мы где? — Злющая Шиповничек высунулась из фургона и заозиралась. — Шутить со мной вздумали? Ничего себе куда завезли! Ничего себе!

— Не там свернули, Шиповничек, — мгновенно нашлась Лила. — Не волнуйся. Сейчас выправим курс. — Она развернула фургон по широкой дуге — и тут оказалось, что дорогу им преградил разведывательный отряд из замка Раубера, трое всадников в черном и с мечами.

— Зараза, — сказала Лила.

— Привет, — сказал Веро. — Полагаю, вы, как выражаются у меня на родине, нарушители границы.

— Прошу прощения, — сказала Лила. — Не там свернули. Уже уезжаем.

— Нет, — сказал Веро. — К сожалению, вам придется поехать в замок вместе с нами.

Густав оценил положение. И решил, что справиться с тремя разбойниками вполне сумеет. Особенно вместе с господином Троллем. Минуточку! А где он, господин Тролль? Должно быть, огромная косматая тварь по пути куда-то заплутала! И тут до Густава дошло, что Дункана тоже нет.

— Отлично, — пробормотал он.

— В замок вон туда, — сказал Веро. — Если вы будете так любезны последовать за нами.

Шиповничек снова высунулась из фургона и уже собиралась напуститься на разбойников со своей фирменной речью «Да вы хоть понимаете, с кем говорите?», однако быстро передумала и юркнула обратно. «Если меня здесь заметят, всему плану капут», — подумала она.

Разбойничьи разведчики — один лысый с нездорово-бледной кожей, другой волосатый и весь в пирсинге — попытались было разглядеть, что там, за штабелями корзин, которые Шиповничек мгновенно нагромоздила перед собой.

— А кто ваша пассажирка? — спросил Веро. — Несомненно, дама весьма состоятельная. Какая изысканная прическа, какой вкус — мм! — Он причмокнул губами и одобрительно покивал.

— Дунканчик! — испуганно заозиралась Белоснежка. — Дунканчик, мой цыпленочек, где ты?

— Извини, госпожа, твоему цыпленочку придется подождать, — сказал Веро. — Изволь развернуть свой транспорт в другую сторону. Мы немедленно возвращаемся в замок.

— Может быть, в другой раз? — сказала Лила.

Веро укоризненно погрозил ей пальцем:

— Мне кажется, юная госпожа, ты меня плохо поняла!

— Я тебе покажу — плохо поняла! — заорал Густав, без предупреждения протаранил своим конем лошадь Веро и выбил разбойника из седла. — Гони, кроха! — Повторять не пришлось. Лила тряхнула вожжами, и фургон умчался прочь.

Густав соскочил наземь, выхватил боевой топор и обнаружил, что Веро уже стоит с ним лицом к лицу.

— Этот мой! А вы за фургоном! — приказал Веро остальным двоим разбойникам.

Разбойники поскакали за Лилой, Белоснежкой и принцессой Шиповничек.

— Ну, мой длинноволосый друг, — промолвил Веро, — придется нам сразиться, разве нет?

* * *

Фургон катился по взгорью, не разбирая дороги и оставляя за собой взрытый дерн и облако пыли. Каждые несколько футов все его пассажирки подскакивали на очередном остром заколдобистом камне. Лила отчаянно старалась удержать вожжи, а сидевшая рядом Белоснежка впилась ногтями в деревянные козлы, чтобы не слететь. Пышная прическа Шиповничек, сидевшей в фургоне, становилась все площе и площе, поскольку ее обладательница то и дело билась о потолок головой, а из Белоснежкиных корзин так и сыпались всякие пустячки и безделушки.

Лысый разбойник поравнялся с Лилой и улыбнулся ей. Лила поежилась: зубы злодея были заточены до состояния острых клиньев. Он протянул было руку, чтобы ухватиться за фургон, но Лила проворно пнула его, в первый и единственный раз обрадовавшись, что мать заставляет ее носить такие остроносые туфельки.

Первый разбойник потерял равновесие, однако с другой стороны тут же подтянулся второй; его скакун мерно молотил копытами, и у разбойника при каждом ударе тряслись брови, нос и кольца в губах. Он ощерился на Белоснежку.

— Брось в него чем-нибудь! — крикнула Лила.

Белоснежка на миг задумалась над вариантами. Затем с тоненьким «Ой!» (признаться, слишком женственным при подобных обстоятельствах) нагнулась и сдернула туфли. И швырнула в разбойника сначала одной, а потом другой туфелькой. Обе попали ему точнехонько в лицо, отчего злодей зарычал, однако ходу не сбавил.

Белоснежка отодвинула ставенку, закрывавшую окошко, которое вело в фургон.

— Давай сюда еще всякого! — крикнула она.

Шиповничек решила не возмущаться, что ей приказывают «принцессы рангом ниже», и пошарила в ближайшей Белоснежкиной корзине. Вытащила первое, что попалось под руку: метелку из перьев. Сунула метелку Белоснежке, и та запустила ей прямо в разбойника — ручкой вперед. Метелка полетела, будто дротик, и проделась в огромное кольцо в носу злодея. Лошадь шарахнулась в сторону, а разбойник временно ослеп из-за перьев, которые теперь торчали у него прямо перед глазами.

— Еще что-нибудь! — крикнула Белоснежка.

Шиповничек совала в окошко всякую всячину — моток ниток, деревянную ложку, подушку с надписью «Дом, милый дом», пузырек чернил, мешочек с сушеными травами. Все это Белоснежка швыряла в разбойника, и все попадало ему в лицо, чем сильно его раздражало. Наконец Белоснежка обнаружила, что в руке у нее кособокая глиняная кружка. Она помедлила, с тоской глядя на кружку, которую когда-то вылепила сама в подарок Дункану (и нарисовала на ней флейту, хотя Дункан решил, что это аллигатор, которого зовут Флейт). Но сейчас было не время для сантиментов.

Белоснежка запустила в преследователя кружкой то ли с флейтой, то ли с аллигатором, и кружка угодила ему между глаз и с треском разбилась. Разбойник повалился с коня навзничь.

— Видала? — Белоснежка повернулась к Лиле.

Но Лила была очень занята — отбивалась от острозубого разбойника, который все-таки запрыгнул с коня на катящийся фургон.

— А ну слезай, Жуткорожий! — кряхтела Лила, отпихивая наседавшего негодяя. Наконец он оступился и свалился наземь — но сначала крепко вцепился Лиле повыше локтя. Белоснежка только взвизгнула, а Лила уже исчезла за бортом.

* * *

— Какой, однако, у тебя большой топор, — сказал Веро. Он встал в боевую стойку напротив Густава, держа перед собой рапиру. — Производит сильное впечатление, по крайней мере на вид. Но, полагаю, он не столь изящен, как моя рапира.

Густав взревел и крутанул над головой топор, да так, что мог бы срубить три вековых дуба. Веро с легкостью пригнулся и, вскинув клинок, перерезал один из кожаных ремней, на которых у Густава держались доспехи. Густав занес топор высоко над головой, изготовясь к новому удару. Веро, словно танцуя, обошел вокруг: вжик-вжик — и провисли еще два ремешка.