Густав не мог бы сильнее напугать Лиама, даже если бы сильно постарался.

— Ты понимаешь, что надо подойти к делу деликатно? — спросил Лиам. — Ни в коем случае нельзя, чтобы Шиповничек заподозрила, что мы знаем о ее планах!

— Я в курсе, что такое деликатно, — заявил Густав.

— Лиам, не волнуйся! — добавил Дункан. — Уж скорее я выдам тайну, чем Густав. Ой, Рэйчел! — Он показал на пролетавшую мимо колибри.

Лиам набросил капюшон на голову и побрел прочь.

* * *

По большей части «Коренастый кабанчик» оказался именно таким, каким запомнил его Фредерик. Хотя над барной стойкой висела табличка «Здесь зародилась Лига Принцев», а в дальнем углу стоял отгороженный шнурами официальный Столик, Где Была Основана Лига Принцев, все равно в таверне Фредерик чувствовал себя неуютно и неуместно. То ли его смущали охотничьи трофеи — сплошняком развешанные по стенам различные части животных (рога северных оленей, бивни бородавочников, крылья гиппогрифов и так далее). То ли дело было в завсегдатаях «Кабанчика» — немытых, дурно воспитанных пиратах, ворах и убийцах. Более того, когда Фредерик с Лиамом и Эллой вошли в зал, несколько посетителей как раз увлеченно грабили друг друга.

— Да чтоб меня утопили в дикобразьем жиру! — заорал, завидев их, крючконосый небритый трактирщик. — Неужто нас навестила парочка наших личных Прекрасных Принцев! О, да с ними еще и госпожа Золушка!

Бандиты в таверне сделали перерыв в кражах, потасовках и азартных играх и стали глазеть на знаменитостей.

— Добрый день, господин Рипснард, — с вежливым полупоклоном произнес Фредерик.

— Ой, он даже помнит, как меня зовут! — захихикал трактирщик. — Большая честь для меня, да-да! Позвольте, я накрою вам Официальный Столик!

Он усадил их и небрежно протер столик грязной тряпкой. Элле ужасно хотелось отобрать у него тряпку и самой навести чистоту, но она сдержалась.

— Ну чего, принести закусить? — спросил Рипснард. — Змеиных костяшек? Крысиных биточков? Может, пару мисок мясной солянки?

— А что там за мясо? — спросила Элла.

— Звериное, — ответил Рипснард. — По крайней мере, я уверен, что это какой-то зверь.

— Может быть, пока просто по стакану воды? — сказал Фредерик.

— Сию секунду!

Элла оглядела зал и увидела самые разные памятные сувениры, выставленные на всеобщее обозрение в честь Лиги: старый мундир Фредерика, покрытый коркой засохшей грязи, обугленные остатки первого плаща Лиама, салфетка, на которой Дункан накорябал автопортрет верхом на дельфине.

— Надо же! — восхитилась Элла. — А вас тут и вправду любят. Сейчас тут даже больше украшений, чем в предыдущий раз.

— Да, — согласился Фредерик. — Хотя мне кажется, что с некоторыми так называемыми реликвиями они все же переусердствовали. Я совершенно убежден, что «Подлинный волос Густава» вон там, в углу, на самом деле макаронина.

Вернулся Рипснард и шлепнул на стол три закопченные кружки. Кружки были до краев полны густой зловонной бурой жижи.

— Извините, мы просили просто воды, — сказал Фредерик.

— Ага, — отозвался Рипснард. — Воды у нас в меню нету.

И ушел.

Элла понюхала питье, и у нее тут же заслезились глаза. Она отодвинула кружку в сторону и показала на объявление «Разыскивается», которое висело на стене за их столиком:

— Ума не приложу, как так вышло, что мы здесь — и не охотимся на Серого Призрака. Вы заметили, как пусто здесь на улицах? Наверное, этот парень запугал жителей Фларгстагга до полусмерти.

Фредерик изучил рисованный портрет загадочного преступника, лицо у которого скрывалось за жуткой демонической маской, да еще и с вышитыми на ней белыми треугольными клыками.

— «Разыскивается за грабежи, воровство, нанесение ущерба имуществу, убийства с особым цинизмом, убийства с не особо особым цинизмом и незаконное извлечение почек», — прочитал Фредерик. — Получается, он даже хуже, чем сочиняют барды в балладах.

— Пора перейти к делу, — сказал Лиам. — Отсюда до Авонделла ехать далеко, а я хочу, чтобы мы добрались туда до темноты. Что-то меня тревожит представление Густава о «деликатном» расследовании.

— Ну так давай приступим, — сказала Элла.

— Хорошо, поскольку нам нужно найти как можно более квалифицированного сообщника, наверное, для начала надо порасспрашивать, — рассудил Лиам. — Поглядим, у кого лучше репутация.

— Думаете, поможет? — спросил Фредерик. — Сомневаюсь, чтобы эти люди были склонны лестно отзываться друг о друге. Мне представляется, нам лучше посидеть и понаблюдать: вдруг кто-нибудь из них покажется нам особенно достойным доверия?

Элла встала, вышла на середину зала и громко объявила:

— Кто хочет поработать на Лигу Принцев, в очередь!

Бандиты и головорезы так и ринулись наперегонки к Официальному Столику, расталкивая друг дружку.

— А можно поступить так, как вот она… — договорил Фредерик, чувствуя себя ужасно глупо.

Первым в очереди оказался бородатый пират без парочки зубов на самом видном месте. Лиам и Фредерик помнили его еще по первому визиту в «Коренастый кабанчик», когда он хотел их ограбить. А еще он был один из немногих, кто заказал себе книгу Дункана заранее, до публикации.

— Кптн Пустозвонсон к вашим услугам, — представился пират сиплым, однако дружелюбным голосом. — Чего бы там вам ни потребовалось, кптн Пустозвонсон горы свернет. Я и по морю пройду, и по суше. По воздуху не очень, но это можно обсудить. Вам чего, летать? Если летать, я устрою. Я пират широкого профиля.

— Капитан Пустозвонсон… — начал Фредерик.

— Пожалуйста, зови меня кптн, — отвечал пират.

— Капитан, — поправился Фредерик.

— Кптн, — повторил пират.

— Ка-пи-тан. — Фредерик очень старался.

— Кптн.

— Ка… — Долгий глубокий вздох. — Птн.

— Кптн.

— Извините, — сказал Фредерик. — У меня язык так не поворачивается.

— Кптн Пустозвонсон, — сказал Лиам, — я не уверен, что эта работа тебе подходит. Но если нам когда-нибудь понадобится быстроходное судно, мы непременно обратимся к тебе.

— А, ну ладно, — сказал капитан. — Считай, уже обратились. Если нужно будет пройти по морю, знаешь, где меня найти. И мое… быстроходное судно. — Он вежливо кивнул и ушел, бормоча себе под нос: — На заметку. Не забыть раздобыть судно.

На место капитана ступил голопузый дикарь. Обширное брюхо нависало над широким ремнем сыромятной кожи и было куда волосатее его лысой головы. Дикарь скрестил на груди могучие руки, поднял одну бровь и проревел: