– Раз они будут вспоминать, что это наш с тобой подарок, так тебе и карты в руки, действуй, только поскорей, а то опоздаем и нам попадет, – привычно распорядился он, и Ирино сердце заняло свое привычное место.

– Мы прямо сейчас едем на свадьбу? – не поверила услышанному Ира.

– Конечно, сейчас. А когда же? Я, кажется, все объяснил твоей секретарше, потому что домашний у тебя не отвечал. Она обещала передать. Ты же ждала меня, как договаривались. Вовремя.

– Она не могла мне ничего передать, потому что я отключила телефон. И ждала я вовсе не тебя.

– А кого? – едва уловимо насторожился он.

– Никого! – огрызнулась Ира.

– Значит, меня, – заключил Аксенов, и спорить с ним было глупо, потому что, как всегда, он оказался совершенно прав. – Ладно, подбирай свое наследство и пойдем, нам еще долго ехать.

Ира с горящими от вожделения глазами перебирала сервизы, столовые наборы, скатерти и салфетки, закрывала глаза и представляла себе, как синяя скатерть будет выглядеть под белым фарфором. Или белая скатерть под синим фарфором? Или белая скатерть и белый фарфор?

Классический беспроигрышный вариант. Куда и к кому они поедут на свадьбу, она спрашивать не стала. Какая разница? Мало ли кто мог пригласить Аксенова на свадьбу. А то, что он не с женой, а с ней, так это его дело. Вон Петрович тоже едет. Зато она развеется и посмотрит на невесту. Все невесты красавицы. И все свадьбы – самые веселые развлечения.

– А невеста молодая? – не выдержала и все-таки спросила она.

– Даже слишком! – хмыкнул Аксенов.

– Слишком не бывает, – со знанием дела пригвоздила его Ира, но тут же осеклась, потому что продавщица назвала сумму покупки. Получилось, что выбрала она едва ли не самое дорогое, что было в отделе. Об этом Ира как-то не подумала. Вернее, она думала, что у них там, наверху, таких проблем не бывает. Тем более когда речь идет о подарке на свадьбу.

Но Аксенов как-то подозрительно зыркнул на совсем простенькие с виду белые чашки, качнул головой и недовольно хмыкнул.

– Дорого? – покраснев, прошептала Ира.

Ей было стыдно и перед продавщицей, и перед Аксеновым, что так резво бросилась распоряжаться чужими деньгами. Продавщица уже высокомерно поджала губку.

Продавщицы в таких магазинах терпеть не могут покупателей, которые замечают, сколько стоят вещицы за их прилавком. По мнению продавщиц, таким малоплатежеспособным личностям в их магазине просто нечего делать.

Можно подумать, сами они деньгам счета не знают.

– Можно что-нибудь другое подобрать, подешевле.

Тут весь фарфор фирменный, – намеренно громко, чтобы показать презрительной продавщице, что ее дело – торговать, а не оценивать платежеспособность покупателей, предложила Ира.

– Ну уж нет! – дернулся Аксенов и красноречиво вскинул руку с часами прямо Ире под нос. – И так почти час тут копаемся. А нам еще ехать и ехать. – И пошел платить. А Ира заставила продавщицу еще раз проверить каждую посудинку. Из зловредной принципиальности человека, которому такие покупки не по карману.

Довольная подарками, она чуть было не упустила главное. В сумке у нее только смена белья, а на ней старые джинсы и спортивные тапочки. Интересно, как она в таком виде появится на свадьбе?

– Я сейчас, – предупредила она Аксенова и юркнула в первый попавшийся на ходу бутик.

Зря юркнула. Вполне вероятно, что она подобрала бы здесь себе подходящий наряд, но… Первый же ценник отбросил ее обратно к двери, где она столкнулась с уже изрядно разъяренным задержкой Аксеновым.

– Мне нужно вернуться домой, – заявила Ира тоном, не допускающим возражений.

– Ну вот, приехали! Начинается… Что еще случилось?

Она же еще и виновата! Получается, что это Ира вытащила его на какую-то неизвестную свадьбу в джинсах и тапках.

– По-твоему, я должна в таком виде заявляться на свадьбу? – перешла в наступление Ира, для убедительности дернув свою синюю футболку.

– Господи, ну ты же в магазине! Бери что-нибудь и поехали.

Он достал из нагрудного кармана карточку, всем своим раздраженным видом демонстрируя, насколько ему надоела эта канитель. Ну конечно, он же терпеть не может опаздывать! Она, может быть, тоже много чего не любит!

Например, бывать в магазинах, где все, за что ни возьмись, ей недоступно. А еще больше она не любит, когда ей тычут этим в нос.

– Я сказала, что мне нужно домой. Такие вещи мне не по карману. – Она уже не стеснялась любопытствующей продавщицы и специально сделала ударение на «мне», чтоб и дураку стало ясно – она в подачках не нуждается. Пусть покупает тряпки своей жене, а она ему – никто. Умом она понимала, что ведет себя глупо, не по-женски. Ленка столько раз ей втолковывала, что тратить деньги на женщину – одно из самых больших мужских удовольствий. Особенно если есть что тратить. А она, Ира, все время бегает от любых вещественных проявлений внимания как черт от ладана. Лишает мужчин законного удовольствия. Умом-то она понимала. Но по-другому не умела. Не умела, и все тут. Когда семья – это понятно. А так – отвратительно.

Аксенов потянул за рукав ближайший костюмчик. Костюмчик тянул на тысячу триста долларов.

– Ничего себе! – не поверил он своим глазам – У меня на комбинате средняя зарплата в три раза меньше.

Надо же!.. – И с подозрением принялся разглядывать собственные туфли, точно прикидывая, неужели и они могут столько стоить.

– Вот именно, – с учительской укоризной подтвердила Ира. – Еще сделай вид, что ты не знаешь, сколько стоит твой собственный костюм. Очень удобно – стоит в телевизоре чиновник с трехсотдолларовой зарплатой, одетый с ног до головы в «версаче» или «гуччи», и не знает, сколько его костюмчик стоит. Ну правда не знает! По магазинам-то за границей жена ходит, а не он.

– А ты меня с чиновниками не равняй! Мне скрывать нечего, не воровством живу. Просто у меня Маргарита этой частью заведует, она все покупает и знает, куда что надевать. Туда – такой костюм, сюда – такой галстук. Мне еще не хватало тряпками голову забивать! Своих забот хватает. – Он выплеснул раздражение, усмехнулся и перешел на мягкий, снисходительный тон:

– Нашла чем попрекнуть. Тоже еще – борец за справедливость.

Слушай, я устал. Не выспался жутко. Бери что нужно и пойдем.

Да, она, конечно, женщина со странностями, если отказывается от стоящего платья, но он-то совсем уж не в себе, если как ни в чем не бывало рассказывает ей о том, как жена подбирает ему гардероб. Совсем нужно ничего не соображать!

– Не буду ничего брать, неужели тебе не понятно?

Мне нужно домой.

– Не будешь? – переспросил он.

– Не буду. Скорей прямо так поеду, – не отступила она.