Из-за плеча мужчины застенчиво и робко поглядывала на него смуглая большеглазая девушка. У Ивана почему-то сладко заныло сердце. Он широко развел руками и проговорил приветливо:

— Садитесь возле костра и присоединяйтесь к нашему торжеству. А ты, — и он указал на девушку, — будешь находиться рядом со мной, чтобы мне не было скучно. Эй, люди, принесите сюда еще одно кресло для красавицы!

Кресло тотчас нашлось, девушка села рядом с Иваном. Он взглянул на нее и уже не мог оторвать взгляда, настолько она была красива. Солнце играло в черных кудрях, отчего лицо ее казалось окруженным ореолом размытого свечения, и в этом он почему-то увидел тревожный для себя знак. Взгляд больших черных глаз был одновременно и покорным, и зовущим.

— Эй, — снова крикнул Иван, указывая на кучу добытых вещей, — подайте-ка мне вон тот шитый золотом халат, я хочу надеть его на плечи красавицы. Кстати, как тебя зовут, ненаглядная?

— Гулия, — тихо ответила девушка.

— И откуда ты, Гулия? Как называется то место, где ты живешь?

— Город Фарама.

— Тот, что в Египте?

— Да, я египтянка.

«Мир тесен, — думал про себя Иван с удивлением. — Это тот город, который мы брали с Ктесием!»

— Как же ты здесь оказалась? — продолжал допытываться он.

— На нас напали пираты, меня захватили как военную добычу и продали в рабство норманнам. Так я оказалась на Корфу.

«Как ты не попала в мои руки? Я бы тебя ни за что никому не продал, а женился сам, — думал Иван, уже забыв про Агриппину. Впрочем, он всегда к ней относился как к очень нужной, необходимой вещи, а любви особой не испытывал. — Хотя не поздно все исправить. Птичка в моих руках, и без моего позволения шага не сделает!»

— Ничего, зато теперь ты рядом со мной, и я для тебя не пожалею ничего, чтобы ты стала счастливой и довольной своей судьбой.

Говоря эти слова, Иван накинул дорогой халат ей на плечи, а затем стал надевать на ее руки золотые и серебряные браслеты в виде змеек, драконов и других сказочных существ, на шею повесил ожерелье тонкой работы, на голову надел диадему с драгоценными камнями и, откинувшись назад, произнес с чувством:

— Настоящая княгиня! Нет, даже выше: богиня!

Все окружающие тоже с восхищением смотрели на изумительно красивую девушку, которая держала себя скромно, но с большим достоинством.

Пир продолжался, все веселились, Иван вместе со всеми. Он чувствовал себя вроде как на воздушных подушках, будто колыхался, слегка приподнятый над креслом. Он придвинулся к Гулие, как только позволял подлокотник его кресла, и чувствовал каждое ее движение. Когда она откидывалась на спинку или поворачивалась к нему, волосы ее щекотали ему лицо. Он слышал ее прерывистое дыхание, которое отзывалось в нем новым огнем. Все тело ее было во власти девичьего трепета, и каждый вздох передавался ему; если ее рука нечаянно касалась его руки, то это вызывало в нем судорожное ответное движение. Ивану казалось, что они живут одним дыханием, существуют нераздельно, и это будет навсегда.

— Сегодня ты ночуешь в моем дворце, — наклонившись к ее уху, тихо сказал он.

Она тотчас отшатнулась от него.

— Никогда! И ни за что! — испуганно проговорила она.

— Ты не поняла, — продолжал он увещевать ее. — Для тебя будет выделена отдельная комната, у твоих дверей я поставлю охрану, чтобы никто не посмел войти к тебе и побеспокоить твой сон. Сам же я лягу где-нибудь в другом помещении, но непременно недалеко от тебя, чтобы прийти на помощь в случае опасности.

Она немного успокоилась, и он продолжал:

— Пройдет эта кутерьма, все успокоится, мы с тобой повенчаемся и станем мужем и женой. Представляешь, ты заделаешься хозяйкой острова, на котором только что была рабыней! Разве это не счастливый поворот в твоей жизни?

Она долго и серьезно поглядела на него, но ничего не ответила.

По приказу Ивана лучшую комнату во дворце обставили с истинно восточной роскошью. На стенах прибили ковры с красивейшими рисунками и орнаментом, повесили разнообразное оружие, пол был устлан великолепным пушистым персидским ковром, на столе в беспорядке разбросаны разнообразные драгоценности, а кровать была застелена пышными пуховыми перинами, на которые было брошено вышитое золотом и серебром покрывало и наложены подушки.

— Вот твоя комната для отдыха, — широким жестом указал Иван, — а мы удаляемся до утра.

Веселье продолжалось и в следующие дни. Иван оказывал девушке всевозможное внимание, она его принимала покорно, но сдержанно. Только глаза ее смотрели на него уже ласково и доброжелательно.

— Я тебе нравлюсь? — иногда спрашивал он ее.

Она, не сводя с него взгляда маслянисто-черных глаз, молча кивала и смущенно опускала голову, давая понять, что слова здесь излишни.

Как-то, когда они остались наедине, он подступил к ней с настойчивыми вопросами:

— Мы уже вторую неделю знаем друг друга, я вижу, ты с большой благосклонностью относишься ко мне. Или я ошибаюсь?

Она взглядом дала понять, что он не ошибается.

Тогда Иван встал перед ней на одно колено и торжественно произнес:

— Выходи за меня замуж! Я буду тебе хорошим супругом, любящим и верным. Я не запру тебя в комнату, как это делают мужчины на Востоке. Ты будешь у меня вольной птицей, птицей в золотом оперении и окруженная всеобщим уважением и почетом. Тебе достаточно произнести одно слово — согласна, и все, что есть у меня, будет брошено к твоим ногам!

— Я согласна, — ответила она, и он видел по ее любящим глазам, что она говорит правду. — Но у меня есть к тебе одно условие.

— Говори какое, я обязательно его выполню!

— Я должна получить благословение своих родителей. Что стоит тебе снарядить корабль до Фарамы? Мы побудем у меня дома не более недели и вернемся обратно. Клянусь тебе, у меня нет других помыслов, как только быть рядом с тобой.

И тут в Иване взыграла широкая русская душа: а почему бы и нет? Мало ли он бороздил вдоль и поперек моря и что стоит прогуляться к берегам Египта? Зато будут соблюдены все необходимые условия и обряды с любимой девушкой, и они устроят свою жизнь законным образом.

— Скоро привезут из Афин плату за взятие Корфу, — сказал он. — Вот тогда и отправимся к тебе на родину.

— Правда? — изумилась она. — А я не очень верила в это.

Она подошла к нему и обняла за шею:

— Иван, ты самый добрый человек на свете. Поверь, я буду только с тобой, с одним тобой. Я буду очень верной женой и никогда тебя не подведу!

Скоро прибыл корабль из Афин. Чиновник, сопровождавший столь ценный груз, сказал:

— Через две недели приплывет стратиг Антиохий. Лично проинспектирует остров Корфу и крепость, а потом утвердит тебя во владении.