– Я тоже еще недавно не знал. Думал, что все женщины одинаковые. А потом в мой дом пришла другая… – Я перехватил ее руки и положил их себе на плечи. В самую правильную позицию. – Особенная!

– Я, как дура, влюбилась в тебя. – Варя всхлипнула. – А ты… ты можешь оставить меня в покое?

Она больше не дралась и вообще не сопротивлялась. Из грозной воительницы превратилась в знакомую мне нежную, пугливую девчонку, все мысли которой читались в больших красивых глазах.

– Мерзавец, да? – Поцеловал ее в левую щеку.

– Да. – Варя прильнула ко мне.

– Монстр? – Поцеловал в правую щеку.

– Был когда-то, – прозвучало с каким-то странным смешком.

– Чудовище?

– Еще какое.

– А поцеловать тебя можно?

– Разве тебя остановишь? – Варя подняла голову и облизала губы.

– Ни одного шанса. – Я еще крепче обнял это сокровище, чтобы без слов, по биению сердца чувствовала, как дурею от нее. И набросился на сладкий рот.

Целовал как сумасшедший. Ласкал, мучил. Рехнувшись окончательно, царапал зубами мягкие губы и думал лишь о том, как добраться до номера.

Последнее оказалось настоящей проблемой. Двести или триста метров до отеля, потом еще холл и лестница – адское расстояние. Настоящая марафонская дистанция.

«Сдохну!» – шептал внутренний голос.

«Инфаркт гарантирован!» – азбукой Морзе за грудиной отстукивало сердце.

«Только посмей устроить это на песке!» – ворчала внезапно проснувшаяся совесть.

Загнуться можно было от них всех. С катушек слететь без надежды на восстановление.

Как назло, Варя ни капли не помогала. Будто не знала, чем ей грозит первая близость на пляже, среди песка и ракушек, моя девчонка так стонала и терлась, что мозг рвало на части.

Вся выдержка последних дней, все наши не слишком целомудренные ночные уроки и сон в жарких объятиях до утра работали против меня.

Хотелось забить на удобство и приличия. Опустить Варю вниз и, утонув в таком же безумном взгляде, забыть обо всем.

Хотелось всего и сразу. До конца и на полной скорости.

– Обещай больше не сбегать! – Голова уже не соображала, но руки кое-как смогли оторвать Варю от земли и закинуть на плечо.

Сам не знаю, где нашел силы. Пожалуй, даже Геракл со всеми своими подвигами тихо отдыхал в сторонке.

– Костя, ты псих! – послышалось откуда-то возле лопаток с нервным смехом.

– Я гораздо хуже! – Шлепнув Варю по ягодице, повернулся в сторону отеля. – И ты очень скоро в этом убедишься. – Пошел так быстро, словно я спасатель, который торопится на самый ответственный пожар в его жизни.

* * *

Варя

Меня будто по голове ударили. До сотрясения.

Не представляю, специально Костя подстроил встречу с пышногрудой красоткой или это вышло случайно, но он умудрился разбудить во мне такие эмоции, о существовании которых я и не подозревала.

Прибить его за это хотелось. И одновременно – прижаться так крепко, чтобы чувствовать каждую клеточку сильного мужского тела. Сбежать мечтала. И в то же время боялась, что не захочет догонять. Как в старом дурацком анекдоте про курицу.

Не русалка, а селедка какая-то. Глупая, наивная и… влюбленная.

– Поставь меня, пожалуйста, на ноги. Не позорь перед портье. – У двери отеля в голове проснулось что-то отдаленно напоминающее мозг.

– Нет, драгоценная моя. После того как я за тобой бежал, позором будет войти в отель за руку. – Словно кайфовал от унижения, Костя лишь покрепче прижал меня к себе и сквозь ткань по-хозяйски погладил ягодицы.

– Я не исчезну больше. – Чтобы не встретиться взглядом с портье, я стыдливо зажмурилась. – Впредь буду слушаться. Клянусь!

– Поверь, я и не сомневаюсь. – Этот гад, будто давнему другу, помахал свободной рукой мужчине за стойкой и ускорился.

– У тебя совсем нет совести! – вырвалось у меня со стоном отчаяния, когда мы наконец свернули к лестнице.

– И все равно я тебе нравлюсь.

– Павлин. Самоуверенный!

– Но ты в меня влюбилась.

Если до этого я еще надеялась, что Костя пропустил мое признание мимо ушей, то теперь эта надежда накрылась медным тазом. Всё он прекрасно услышал. Всё запомнил.

– Кажется, я слишком много болтаю.

Дико хотелось превратиться сейчас в улитку и спрятаться под панцирь. Хотя бы на минуту, пока мы не дошли до номера. Мне бы хватило времени успокоить нервы. Однако Костя, видимо, решил окончательно свести с ума.

За несколько шагов до двери он вдруг остановился. На том самом месте, где недавно стояла незнакомка, прижал меня к стене и, заткнув рот поцелуем, пробрался руками под юбку.

Обалдевшая, я не сопротивлялась. От жадных, быстрых прикосновений вся стыдливость будто вычихалась. От смущения не осталось и воспоминаний.

Зацелованная, даже не заметила, как простенькие хлопковые трусы с моей попы перекочевали в карман Костиных брюк. А когда в нашем с ним тайном номере открылась дверь, я уже сама бесстыже поскуливала: «Не отпускай! Хочу еще!».

– И не надейся, что отпущу! – Костя уже не говорил. Он хрипел.

Глухо, зло, так, что бабочки в моем животе и мурашки на спине начинали хаотически метаться туда-сюда и выписывать странные узоры.

– Я хочу тебя очень сильно… не знала, что так бывает. – Признания срывались с губ без остановки. Никаких табу не осталось.

– Я тоже не знал, что можно так загибаться.

Захлопнув дверь, Костя в несколько движений стянул с меня остатки одежды и понес на кровать.

– Давай сегодня без учебы… – Боясь моргнуть и пропустить что-то интересное, я принялась следить за мужским стриптизом.

Таким поспешным, что ткань по швам трещала, а пуговица на брюках сорвалась и улетела куда-то в сторону.

– К лешему учебу! – Матрас прогнулся под тяжестью мужского тела. – Потом научу всему, чего захочешь. Сейчас ты моя!

Сказать, что согласна, я не успела. От первого же поцелуя резко стало не до разговоров. А от первого прикосновения, нежного, осторожного, перед глазами все поплыло.

Это не было похоже на наши игры прошлой или позапрошлой ночью. Костя сдерживался, стараясь подготовить меня. Но больше не улыбался и не шутил.

Все его мышцы превратились в камень. Движения стали резкими. А во взгляде горело такое пламя, что я плавилась и растекалась перед своим первым мужчиной.

Кричала что-то бессвязное, когда он изводил меня жадными ласками.

Стонала и всхлипывала, когда успокаивал потом, довольную и потерянную.

Дышала им.

Доверялась.

Позволяла губами собирать мои слезы, когда Костя уверенно и быстро брал свое.

Это было совсем не так, как я представляла раньше. Боль сменялась улыбкой. Улыбка – тихими, счастливыми слезами. Слезы – уютным молчанием.

Меня будто разбили. Но не склеили, а вылепили заново. Сделали более смелой и раскованной. Разбудили внутри что-то