Наконец охрана разобралась с новыми именами для пленных. Один из фашистов проскочил в ворота, отделяющие зону охранников от территории заключенных. Подбежал к коттеджу, стоящему в дальнем углу жилой зоны немцев. Взлетел на крыльцо и робко постучал в дверь.

Ленивой походкой барина из дома вышел уже знакомый эсэсовский офицер. Встал перед строем и громко объявил:

— Я комендант учебно-тренировочного лагеря! Здесь установлены следующие правила: за невыполнение приказов немецкого персонала — расстрел на месте! За невыход или опоздание на перекличку — расстрел на месте! За неопрятный вид, грязную и рваную форму — расстрел на месте! Сигналом к сбору на плацу служит звук сирены! Время на сбор тридцать секунд!

Офицер немного помолчал, давая пленным впитать в себя и осознать полученную информацию. Затем он продолжил:

— Завтра из Германии прибудут инструкторы немецкой армии и их подопечные. Вы будете спарринг-партнерами для этих служащих. Послезавтра утром начнем тренировки. — Офицер развернулся и вернулся в свой коттедж.

Начальник охраны вновь взял инициативу в свои руки:

— Сейчас вы получите новую форму! Потом пройдете в барак. Умоетесь и переоденетесь. Старое обмундирование приказываю аккуратно сложить на своей койке. Эти вещи вам еще понадобятся. Затем вернетесь на плац. Номера с первого по десятый — налево! — отдал он приказ: — К интенданту шагом марш!

Названные фашистом пленные молча повернулись и двинулись вслед за охранником, стоявшим с краю шеренги. Немец направился через плац, привел заключенных к вещевому складу и поставил перед открытой дверью. Каждому из бойцов быстро вручили по комплекту поношенного советского солдатского обмундирования.

Вещи оказались хоть и старые, но совершено целые и, что самое удивительное, чистые. Тем, у кого оказалась очень плохая обувь, выдали портянки и потрепанные сапоги. Вместе с одеждой каждый получил кусок белой ткани с номером, написанным черными чернилами.

Едва первый десяток успел получить форму, как его отправили в барак. Умыться и переодеться. Его место занял второй, за ним третий и так далее до самого конца. Затем красноармейцев вновь построили. Начальник охраны придирчиво осмотрел бойцов и сообщил:

— Сейчас вас накормят! Подходить к кухне будете в том же порядке, в котором вас называли. За нарушение этого правила — немедленный расстрел.

После раздачи пищи вернетесь в барак. Позавтракаете и пришьете на левый карман гимнастерки номера, полученные от интенданта. Потом займетесь своим старым обмундированием. Стирать будете в отделении для умывания. Заходить по очереди. Сначала первый десяток, потом второй и так далее. Долго в умывальной не задерживаться. Стирать быстро, воду без дела не лить. Охрана проследит за соблюдением порядка. Сушить одежду будете на своих нарах. А сейчас — налево!

Бойцы повернулись и направились к дальнему концу барака. Там виднелась полевая кухня, дымящая короткой, сильно закопченной трубой. Пленные дисциплинированно выстроились в очередь. Получили по деревянной миске перловой каши и ложке, вырезанной из обыкновенной липовой баклуши. Вернулись в барак, уселись на нары и принялись жадно поглощать скудную еду. После долгой голодухи даже эта грубая пища показалась Григорию настоящим лакомством, достойным стола королей.

Быстро проглотив свою порцию, один из парней неожиданно спросил:

— Кто-нибудь знает, что такое спарринг-партнер?

— Это напарник, с которым ты проходишь обучение, — пояснил другой боец, судя по виду, бывший спортсмен. — Например, твой противник в боксе или борьбе. — Он немного помолчал и тихо добавил: — Наверное, диверсанты будут на нас боевые приемы отрабатывать.

После этих слов все сильно приуныли, но делать было нечего, приходилось обживаться на новом месте.

Однако эрудированный парень очень сильно ошибся, эсэсовский комендант говорил вовсе не об обычных парашютистах и диверсантах. Так что все было значительно хуже, чем они предполагали. Реальная действительность оказалась намного ужасней, чем они могли себе представить даже в самых страшных своих кошмарах.

Насколько знал Григорий, весь лагерь был разбит на две почти равные зоны, разделенные высокой стеной из колючей проволоки. В одной части размещался обширный плац и кирпичный барак для пленных. В другой находились жилые помещения охраны. Кроме того, там имелись склады и еще какие-то странные приземистые сооружения.

Увидев впервые такое великое множество зарешеченных дверей, Григорий сильно удивился. Все входы были расположены в длинной стене одного из зданий непонятного предназначения. «Что это такое? — размышлял озадаченный боец: — То ли небольшие птичники, то ли отдельные хлева для мелкого рогатого скота? Интересно, зачем они здесь?»

Вдобавок ко всем несуразицам лагеря, на плацу стояли дощатые щиты и деревянные брусья. Все это сильно походило на полосу препятствий в солдатской учебке. В начале своей службы Григорий, как и каждый боец тогдашней Красной армии, тоже прошел курс подготовки в подобном заведении. Но там все было понятно, а зачем они здесь, в польском лесу? Естественно, что эти вопросы остались без ответов, и парень решил, что со временем все разъяснится само собой. Так оно и вышло, и намного скорее, чем он ожидал.

На следующий день, ближе к полудню, Григорий вышел из барака и прошелся вдоль забора. Как всегда, там уже слонялись без дела несколько парней из его команды. Обещанные комендантом таинственные тренировки пока не начались, и заключенные были предоставлены сами себе. Отсыпались, латали старое обмундирование и бесцельно бродили по плацу. Как ни странно, но администрация лагеря этому совершенно не препятствовала.

В это время наружные ворота открылись, и на территорию вертухаев медленно вползли несколько крытых военных грузовиков. Григорий повернулся и увидел, как брезентовые тенты над задними бортами быстро откинулись. Потом из кузовов на землю стали спрыгивать молодые ловкие немцы. Прибывшие гитлеровцы сильно отличались от подразделения охраны, которое в основном состояло из сильно разъевшихся пожилых увальней. Все повадки фашистов говорили о том, что это сильные и прекрасно тренированные солдаты.

«Ну, вот и спарринг-партнеры пожаловали по нашу душу, — подумал парень, и неприятный холодок сжал его сердце. — Не убьют кулаком, так финкой зарежут. Как пить дать».

Некоторое время диверсанты энергично двигались и делали какие-то спортивные упражнения. Похоже, что фашисты приехали из достаточно удаленных мест. Поэтому теперь старались поскорее размять руки и ноги, затекшие от долгого сидения на неудобных лавках. Затем солдаты дружно принялись вытаскивать из машин продолговатые проволочные клетки.

Когда Григорий осознал, что в переносных вольерах находятся огромные немецкие овчарки, он буквально остолбенел от страха. Сильный, по-настоящему животный ужас заполнил все его существо. Драться с людьми ему доводилось довольно-таки часто, поэтому он хорошо умел постоять за себя, а вот сражаться с такими крупными зверюгами еще не приходилось.