— Да-да, господа, Временное правительство арестовано и препровождено в Петропавловскую крепость! — наконец явно услышал Космин слова одного сильно вспотевшего мужчины в добротном, дорогом распахнутом пальто. Тот вытер большую лысину белым платком, отхлебнул вина, принесенного половым, и продолжал:

— И представьте себе, ни одна воинская часть, даже батальон смерти не стал защищать Зимний дворец. Кругом предательство! Керенский бежал к генералу Краснову. Боже, куда катится Россия?!

Другой худощавый с усами, одетый в полувоенный френч, с неподдельным ужасом, вторя рассказчику, обратился к собеседникам:

— Невероятно! Что-то ожидает Москву!?

— Господа, будьте любезны, разъясните, что произошло в Петрограде? Действительно ли арестовано Временное правительство? Кто арестовал, генерал Корнилов? — с тревогой, громко вдруг спросил Космин у посетителей за соседним столиком.

— Ах, если бы так! Что вы, милостивый государь?! В Петрограде вооруженный переворот. Большевики и Советы захватили столицу! — было ему ответом.

— Не может быть! Провокация! — громко заявил Космин.

— Какая уж тут провокация! Не нашлось даже кучки патриотов, кто бы воспрепятствовал этому быдлу в захвате власти. Вот так-с, господин прапорщик! Вы-то сейчас здесь, в Москве-с! Отчего же не в Петрограде? — язвительно и запальчиво отвечал худощавый, топорща усы.

— Я в отпуске, после ранения, — соврал Космин, багровея щеками.

— Да все мы нынче в отпуске! Выйдет нам этот отпуск боком! — произнес лысый и солидный в распахнутом пальто.

И словно подтверждая его слова, где-то в Занеглименье, в районе Тверской или Пречистенки вдруг ухнуло, ахнуло, и раздалось два взрыва. Стеклянная посуда в трактире слегка зазвенела, воцарилось гробовое молчание. Минуту-другую все было тихо. Но следом уже ближе глуховато, но гулко, раскатисто, короткими очередями зарокотал «Максим». Космин сразу узнал знакомый ему бой пулемета и перекрестился.

«Как так, здесь, в Москве бьет пулемет? Зачем? Кто открыл огонь?» — пронеслось вихрем в его голове.

— Вот-с, господа. И сюда, до первопрестольной докатилась война. Слышали, как пулемет-то заговорил? — обращаясь ко всем, произнес сухощавый в полувоенном френче.

Когда через полчаса Кирилл и Соня вышли на улицу, то в серо-синих сумерках осеннего вечера над Москвой в Занеглименье вдруг раскатисто ахнул орудийный залп, и посыпался сухой треск винтовочных выстрелов.

* * *

На следующий день, 26 октября, ранним сумеречным утром, Космин оставил дома спящую Соню. Ей он ничего не сказал о своих замыслах, лишь написал краткую записку о том, что постарается появиться на следующий день. Ему страсть как хотелось узнать, что же происходит в Москве, и, если представится возможность, поучаствовать в деле. С этим желанием он прибыл в штаб Московского военного округа (МВО), который недавно переехал с Остоженки в Александровское училище на Страстной бульвар, недалеко от Арбатской площади. Пробрался он туда скорее интуитивно, чем осмысленно, хотя узнал у торопливо шедшего куда-то офицера, где теперь находился штаб округа. В городе ночь напролет и утром продолжалась перестрелка, а то и колотили пулеметные очереди, усиленные и отраженные стенами домов, сопровождавшиеся крошевом штукатурки, потоками пыли, растекавшимися повсюду. Продвигаясь по улицам, переулкам и дворами, обходя места стычек, Космин прислушивался то там, то здесь к шуму начинающегося боя. Ноги же вели его там, где пули свистели редко и не секли камень стен и мостовых. Перестрелка то и дело вспыхивала уже не только в Занеглименье, но и в Замоскворечье. Подходя ближе к зданию Александровского училища, Кирилл скинул легкий полушубок, одетый им дома поверх офицерской гимнастерки. Приладил свои погоны, проверил удостоверение, надел пенсне, офицерскую фуражку, и, накинув полушубок на плечи, бодро зашагал к центральному входу классического здания с портиком. Он еще не дошел до входа в ограду, как юношеский хрипловатый голос окликнул его:

— Стой, кто идет!?

Тут же щелкнул затвор.

— Прапорщик Космин! Иду… Следую в штаб Московского Военного Округа! — громко отвечал Кирилл.

Щелкнул второй затвор. И уже более взрослый голос спросил из темноты:

— С какой целью следуете, господин прапорщик? Или, гм… товарищ?

— В товарищах не ходил. Следую в штаб, исполнить свой долг русского офицера, — гордо, но негромко отвечал Космин.

— Тогда извольте предъявить караулу документы, господин прапорщик, — повелительно и твердо произнес кто-то третий, по голосу явно офицер.

Космин без колебаний достал из нагрудного кармана гимнастерки свое офицерское удостоверение и протянул караульным.

— Юнкер, зажгите фонарь, — вновь произнес офицер, появившись из темноты.

Свет фонаря осветил документы и руки людей в шинелях, засверкал на штыках, кокардах, козырьках фуражек, офицерских погонах и в решительных глазах людей.

— Что ж, господин прапорщик, извольте следовать за мной, — командно произнес высокий худощавый капитан, рассмотрев удостоверение, — отведу вас к дежурному офицеру, там разберемся, — добавил он уже более мягко.

Космин надел через голову черную повязку, перекинул ноющую раненую руку через нее и в сопровождении молоденького кадета, взявшего винтовку со штыком на плечо, последовал за уходящим капитаном. Они вошли в просторный передний холл здания, из которого в разных направлениях вело два коридора, а вверх — парадная лестница. Горел электрический свет, светили керосиновые лампы, было сильно накурено, звенели телефоны, где-то работал телеграфный аппарат, было тепло, ибо явно топились батареи. Здесь группами стояли и курили студенты в светлых шинелях с большими красивыми кокардами на фуражках, реалисты в шинелях темного цвета. Кто-то был уже вооружен винтовкой, охотничьим ружьем или револьвером. К удивлению Космина, здесь немало было кадетов и даже гимназистов старших и выпускных классов, одетых в короткие форменные пальто, бушлаты с бурнусами. Отдельными кучками держались учителя в черных и темно-синих форменных пальто и фуражках. Здесь быстро пробегали или торопливо проходили, вооруженные офицеры разных родов войск, юнкера, с винтовками и примкнутыми штыками, гранатами на поясах. Кто-то из них нес цинки с пулеметными лентами, кто-то катил «Максим». Через пять минут Кирилл уже стоял по стойке смирно перед полным усатым полковником — дежурным по штабу МВО. Тот вытирал пот со лба, расстегнул крючки на вороте кителя, и, отвечая на звонки, поднимал одну телефонную трубку за другой.

— Ско-олько!? Сколько пулеметов установлено в Зачатьевском, спрашиваю я вас, да вас, господин штабс-капитан?! Что-оо?! Был приказ установить десять пулеметов! Вы что там, белены объелись, или лыка не вяжете?! Нет больше? Ставьте бомбометы, раз такую вашу мать! Сопли жуете! Не на фронте!? Я вам покажу не на фронте! Выполнять приказ! Я вам тут устрою германский фронт! Тыловые крысы! Воюй тут с ними… — кричал в трубку полковник, краснея шеей и лицом.