— Не может быть…

— Может. И что всего интереснее- твой телефон 5-13-83. А у брата он почему-то записан наоборот- 3-83-15. Я проверил- в городе ни один телефон с «тройки» не начинается. С чего это Вадику вздумалось играть в конспирацию, а?

Стариков побледнел так, что это было заметно даже в темноте.

— Но… пролепетал он.

— По приказу Извольского убили моего брата, — сказал Черяга, — и я намерен разобраться с Извольским сам. Понял? Или ты отдаешь мне документы, или я зову Негатива, — вон он, кстати, легок на помине.

Стариков чего-то булькнул.

Дверь на балкон растворилась, и в ней показался достопочтенный вождь профсоюзного движения господин Валентин Луханов. Господин Луханов имел сбоку хорошенькую девицу лет шестнадцати и был, видимо, пьян. В силу своего общественного призвания господин Луханов не имел возможности проживать в трехэтажных особняках и напиваться каждый день до усрачки, поэтому, когда имелась возможность пожрать на халяву у сильных мира сего, господин Луханов эту возможность использовал на двести процентов с хвостиком.

— Привет прокуратуре, — сказал господин Луханов, — в-вы были у Извольского?

— Да. Господин Извольский утверждает, что мэру навешали по шее из-за рынка и прочих коммерческих дел. Говорит, что половина дотаций шахтерам пошла на закупку фальшивой водки.

— Вранье! — сказал Луханов. — Это одна областная газетенка напечатала по заказу Извольского. Приезжали три комиссии, проверяли — ничего подобного.

— А газете иск предъявили?

— Еще нет. Будем предъявлять. На балконе появилась еще одна парочка: глава Чернореченсксоцбанка и Негатив.

— Денис Федорович! — сказал Луханов. — Вы знакомы? Позвольте вас познакомить, народный депутат Фадарин Александр Ильич, уважаемый в городе предприниматель… А это, так сказать…

Луханов не договорил. Его внезапно бросило вперед, и он как-то нелепо взмахнул рюмкой, чтобы удержаться. На белом пиджаке народного защитника расцвело большое красное пятно.

— Ну вот, обрызгался, — недоуменно сказал Луханов, глядя на испорченную манишку. В следующую секунду новая пуля, выпущенная из снайперской винтовки, рассадила ему голову.

Луханов как-то нелепо загреб ногами и сделал шаг назад. Грузное тело шмякнулось о перила, те подломились, и профсоюзный лидер полетел вниз, на темную влажную землю.

— Черт! Мои розы! — сказал директор Чернореченсксоцбанка. Черяга оглянулся.

— Памятник! — закричал Черяга. — Стреляли с памятника!

— Убью! — заорал Негатив, перекрывая начавшийся визг. — Пасть порву за Вальку! Ну сука, Сляб — берегись!

Черяга был прав- стреляли с величественного памятника шахтеру, возвышавшегося на три этажа над всеми «новорусскими» дачками, — точнее, с окружавших памятник лесов. Разумеется, к тому времени, когда молодцы Негатива и ментовка подоспели к подножию последнего, киллера и след простыл, и только отпечатки «мишленов» на влажной приречной глине свидетельствовали о том, что три минуты назад отсюда кто-то быстренько убрался.

Когда суматоха улеглась, и Черяга попытался отыскать своего школьного приятеля Старикова — оказалось, что тот давно и заблаговременно смылся.

У выхода Черягу ждал злой и взъерошенный Негатив.

— Ну что, следак, — окликнул он, — не раздумал насчет завтрашнего?

— Не раздумал, — ответил Черяга.

Он так и не задал профсоюзному лидеру вопрос касательно скудости компромата на угольных директоров. Впрочем, ответ после убийства Луханова был и так ясен…

Видный чернореченский предприниматель Александр Фадарин, по кличке Негатив, уехал из опустевшей виллы позже всех. Было уже за полночь, когда Негатив в сопровождении прикрывавших его мальчиков сбежал по ступенькам и нырнул в длинный черный «БМВ», на переднем сиденье которого ждал босса Кунак.

Автомобиль мягко перевалился через приступочек у ворот и полетел по тихим и темным улицам Чернореченска.

— Куда следак поехал, проследили? — спросил Негатив.

— К соске он поехал, на Коновалова. Негатив на мгновение закусил губу.

— Ты зачем следака на стрелку позвал? — спросил Кунак.

Негатив помолчал.

— Есть такое мнение, — усмехнулся Негатив тяжело, — что не очень мирная будет разборка. Совсем Сляб оборзел…

— Что ж, — валить их будем? Негатив помолчал.

— Думаю я, что большого кипиша не будет, а вот со следаком нашим что-то случится. Неровен час, шмальнет в него кто-то из премьерских ребят.

Кунак вздрогнул.

— Что-то круто ты заворачиваешь, Сашок…

— Что, очко играет? — осклабился Негатив. — Не может такая стрелка быть мирной, понимаешь? А чем своих людей класть, так лучше фраерка со стороны положить.

— Крыша у тебя поехала из-за мокрощелки, — сказал Кунак, — Чего ты важняка под пули пихаешь? Оттого, что он с соской трахнулся? Честное слово, не спались Чиж так по-глупому, давно бы уже на тебя ребята думали…

Негатив дико глянул на своего бригадира.

Было около девяти утра, когда темно-вишневый «лендкрузер» подкатил к девятиэтажному дому с осыпающимся мозаичным шахтером, и Денис сошел вниз в сопровождении Кунака и бритого качка. Следователь плюхнулся на заднее сиденье джипа рядом с Негативом, и «лендкрузер» сорвался с места и полетел к Ахтарскому шоссе.

Негатив искоса оглядел своего спутника. Выглядел следак неважно осунувшееся лицо и круги под глазами. То ли долго разбирался с Ольгой, то ли чувствовал что…

— Ствол есть? — спросил Негатив.

Денис неожиданно вместо ответа вынул из-за пояса венгерский «ТТ».

Негатив забрал у него машинку, досадливо повертел в руках и бросил под сиденье.

— Это разве волына? — спросил он. — Ты бы еще китаезу взял… Держи.

И протянул Денису крупный, похожий на налившееся смертью яблоко «Хеклер-Кох». Денис замешкался на секунду, принимая ствол. А что, если эта машинка уже где-нибудь спалилась? С другой стороны, кто сказал, что венгерский «ТТ», найденный у брата, не утратил свою девственность в каком-нибудь мокром деле? Хотя вряд ли — Вадим не стал бы хранить «мокрый» ствол у себя дома.

Происходящее все меньше и меньше нравилось Денису. Какого черта Негатив, который только что не загасил следака, вдруг вздумал звать его на стрелку? Ну это, в общем-то, было понятно. Увидел шикарный «мерс», решил, что следак по жизни крутой и что неплохо будет попугать им ахтарских братков. У вас, мол, жопа хитрая, а у нас вон какой хрен с винтом. Но одно дело — мирная стрелка, на которой следак-тяжеловес будет базарить за своего брата, а другое — запутка, образовавшаяся после смерти Луханова. Оно, конечно, не факт, что Луханова замочили с подачи Извольского, может, на него кто зуб имел и подсуетился в надежде, что все спишут на ахтарскую братву- а только трудно это будет доказать через два часа. Зачем теперь Негативу Денис? И сам вмажется по уши, и Негативу только в нагрузку будет — стремное это дело, стрельба при важняке, даже ссученном…