– Конечно, знаю, Ее зовут Обри.

Я вытащил из кармана двадцатку и протянул ее девушке.

– Позвольте сегодня мне оплатить ее кофе.

Девушка явно смутилась.

– Сдачи не надо. И, пожалуйста, не говорите ей, кто купил кофе, хорошо?

Она пожала плечами и сунула двадцатку в передний карман джинсов.

– Разумеется.

Через пару часов я увидел, как Обри вошла в кафе, точно в соответствии со своим обычным распорядком. Она опять сосредоточенно набирала текст в телефоне. Но, когда она выходила со своим очень горячим тройным ванильным латте с обезжиренным молоком и небольшим количеством пены, на ее лице сияла радостная улыбка, и я понял, что еще не один раз захочу стать причиной ее радости.

Последив так несколько дней за Обри, я решил изменить тактику. Ведь я пока еще не видел, где она живет. Если я доберусь до ее дома, пока она на работе, то, возможно, получу более точное представление о ее нынешней жизни, а вернее, о том, в каких отношениях она состоит с этой нелепой пародией на Кларка Кента. Живет она с ним или только встречается… иногда.

Когда я подъехал к небольшому бунгало, то был поражен, до какой степени жилище отражало характер хозяйки: довольно необычное, с некоторым налетом небрежности и в то же время поразительно красивое. Первое, что бросилось мне в глаза, это то, что трава на газоне перед домиком была не стрижена по крайней мере несколько месяцев. Какой же, должно быть, урод – этот хахаль Обри, что позволил траве перед домом подружки вырасти чуть ли не по пояс!

По-прежнему используя средства маскировки, а именно бейсболку и темные очки, я осмотрелся на местности, чтобы удостовериться, не ошиваются ли поблизости любопытные соседи. Заглянув в окно, я понял, что внутри дома все гораздо аккуратнее, чем снаружи. В гостиной стояла мебель кремового цвета, на журнальном столике – ваза с искусственными цветами из шелка. И там не было ни единой детали, указывающей на пребывание в доме мужчины.

Я чуть не свалился в кусты, когда заметил в комнате чью-то движущуюся тень. Это не могла быть Обри, так как я из предосторожности подождал, пока она зайдет в офис, прежде чем приезжать сюда.

Твою мать! Кто же находится в доме?

В моих венах пульсировал адреналин. Я решил зайти с другой стороны дома, но запутался в траве-переростке, отчаянно чертыхаясь себе под нос.

Я чуть не подпрыгнул от неожиданности, когда увидел чье-то лицо, прижавшееся с той стороны к стеклу. Не совсем лицо, если честно.

– Ну, ни хрена себе! Не может этого быть…

Звук моего голоса напугал обладателя морды, который сразу исчез из виду.

Полный отпад! Это же Каракуль. Тот самый Каракуль.

Заглянув в окно, я увидел, что козлик лежит на полу, вытянув ноги вверх. Ну, конечно же! Вот дерьмо! Он упал в обморок от испуга. Я принялся стучать по стеклу, чтобы привести его в чувство.

– Ну же, малыш, очнись!

Через пару минут тельце козлика дрогнуло, и он вновь вскочил на ноги. Но тут же принялся бродить по кругу – было очевидно, что бедное животное никак не может прийти в себя от потрясения. Мне непременно надо было добраться до него, и я не додумался ни до чего лучшего, кроме как высадить окно. Заменю его новым, если потребуется. К моему великому удивлению, оно распахнулось при первом же касании.

Какого черта она оставляет окна открытыми? Возможно, она делает это и ночью, чтобы дышать свежим воздухом, и любой псих легко может проникнуть в ее спальню, когда захочет.

Надо не забыть об этом в будущем.

Я по пояс влез в окно и принялся махать руками, подзывая козлика:

– Да иди ты сюда, придурок! Это же я. Иди ко мне, дружище…

Козлик подошел ко мне и положил мордочку в мои ладони. Я легонько почесал его головку.

– Вот хороший мальчик! Поверить не могу, что ты еще здесь, – пробормотал я. – Ты совсем с катушек съехала, Принцесса. Впрочем, ты всегда была с прибабахом. Но я все же рад, что ты приютила беднягу.

Может я тоже выжил из ума, но мне показалось, что козел меня помнит. Он протяжно заблеял. Когда он проделал это во второй раз, мне даже почудилось, что он пытается произнести «Па-а…».

– Ну-ка, расскажи мне, как тут дела обстоят, а? Ты ведь мой верный шпион, правда? Счастлива ли она? А может, она меня ненавидит? Расскажи мне, приятель.

– Бе-е-е…

Я принялся снова чесать ему голову.

– Эх, толку от тебя никакого.

Козлик начал вылизывать мне лицо.

– Черт побери! Вот уж никогда не думал, что твоя вонь будет для меня лучшим запахом на свете.

Казалось, Каракуль не хочет меня отпускать. До меня дошло, что соседи могут принять меня за грабителя, а попадаться в лапы полиции мне уж точно не стоило, особенно на данном этапе моей жизни. Я быстро оглядел комнату и заметил мужской костюм, висевший на двери в кладовку. Сердце сразу упало.

Я поцеловал своего приятеля в лоб.

– Мне пора идти. Обещаю, что еще вернусь тебя проведать.

Он фыркнул в ответ.

– Знаю, ты мне больше не доверяешь. Но клянусь, что вновь завоюю твое доверие.

Тут в первый раз я заметил металлическую пластинку, свешивающуюся с его шеи.

– Что за черт? Она напялила на тебя ошейник?

Я пригляделся к имени на пластинке.

Пикси.

В моем сердце, которое тут же ускорило ритм, снова вспыхнула надежда. Я потер большим пальцем по выгравированным буквам. После всего, через что я прошел за последние два года, это был первый раз, когда мои глаза чуть ли не защипало от слез, и не спрашивайте, почему. Это был крошечный символ, маленький толчок, необходимый, чтобы продолжать бороться, – едва видимый лучик надежды на то, что, возможно, она не желала мне смерти после всего, что я натворил.

Потребовалось несколько минут, чтобы распрощаться с козликом. Он делал отчаянные попытки выпрыгнуть из окна, чтобы последовать за мной. В конце концов мне удалось закрыть раму.

Когда я обернулся, морда козлика все еще была прижата к стеклу. Полагаю, не стоило вламываться в дом, чтобы узнать подробности жизни, но этот инцидент заставил меня форсировать события. Как я и обещал Каракулю… то есть Пикси, мне придется завоевывать право на место в их жизни, а не грубо вламываться в нее.

Однако, прежде чем возвращаться в центр города, надо было сделать кое-что еще. Я вспомнил, что по пути к дому Обри проезжал магазин товаров для ремонта и обустройства дома. Метнувшись туда, я вернулся с маленькой газонокосилкой «Craftsman».

На то, чтобы подстричь газон у дома Обри, у меня ушло около сорока минут. Когда я приблизился к стене домика, Пикси ждал меня, застыв у того же окна. Мимо прошли несколько соседей, и я с широкой улыбкой на лице поприветствовал их, помахав рукой. Пусть они подумают, что Обри бросила эту ленивую задницу Кларка Кента, променяв его на настоящего мужчину, который не гнушается работы в саду. Ну, или, на худой конец, решат, что я ландшафтный дизайнер.