Томми вытянула ноги, и в этот момент Джонатан увидел полоску глянцевой розовой кожи у нее на лодыжке.

Шрам. Вероятно, от ожога.

Как много он о ней еще не знает! Из-за этих деталей, неизвестных ему, нужно было держаться от нее как можно дальше и уже давно. А он здесь, рядом с ней.

Джонатан хмуро посмотрел на небо. У Томми получилось бы стать маленькой соблазнительницей. И он ни на секунду не сомневался, что она сильный человек.

Это могло сослужить ей добрую службу и, наоборот, стать причиной поражения. Она смогла бы заставить есть из своих рук всех этих аристократических наследников. Но не встретила такого, кто был бы похож на герцога Грейфолка.

Перекатившись на живот, Редмонд оперся на локти и взглянул на Томми.

Она ответила ему вопросительным взглядом. От солнца глаза у нее были немного сонными.

– Теперь о герцоге Грейфолке, Томми…

– Да?

– Вряд ли он с восторгом воспримет неожиданное появление дочери, которое нарушит размеренное течение его жизни.

На взгляд Джонатана, это было бы проявлением осмотрительности.

– Вот вы бы отвергли собственную дочь?

Интересная мысль! Насчет того, чтобы заиметь дочь. Джонатан вспомнил о Салли. Она ведь тоже чья-то дочь. Что стало с ее родителями?

– Я – не герцог с состоянием. – Это было уловкой не отвечать на вопрос.

– Я разберусь с этим, как и со всем прочим, – самодовольно заявила Томми.

– Вот этого я и боюсь. Мне не кажется, что у вас это хорошо получается, Томми, потому что вы увертываетесь от событий либо отбиваетесь от них, как в теннисе.

Она тихо фыркнула.

– И откуда вы берете деньги? У вас ведь нет богатого любовника.

Впрочем, Джонатан не был полностью в этом уверен. Что-то подсказывало ему, что так и есть, однако он затаил дыхание в ожидании ответа.

Томми помолчала в нерешительности.

– Случайный выигрыш в карты. Случайный шиллинг-другой, полученный от графини. И это все, клянусь вам, как другу.

Джонатан тихо выдохнул.

– А что вы хотите? – с горячностью спросил он.

– То есть?

– К примеру, через пять лет. Что у вас будет за жизнь? Останетесь в той же квартирке в Ковент-Гардене? Будете точно так же уворачиваться от пуль и от похотливых докторов и выкрадывать детей? Выйдете замуж за какого-нибудь дурачка с титулом? Чего вы хотите добиться?

Она помолчала.

– Почему обязательно за дурачка?

– Они все такие, без вариантов.

– … Сказал человек, который себя таковым не считает.

– Еще не вечер, – коротко ответил Джонатан.

Томми лениво улыбнулась. А потом тяжело вздохнула.

– Ладно. Мне всегда хотелось…

– Да?

– Не будете смеяться?

– Обещаю.

Томми опять вздохнула.

– Когда я была совсем маленькой, меня везли по улице на телеге из работного дома. Не помню где. Просто мимо обычного дома. И там девочка сбегала по ступенькам как раз в объятия отца, а мать стояла в дверях и улыбалась. Там на окнах еще висели ящики с цветами и… И все. – Она немного смутилась.

Джонатан не смеялся. Он не мог пошевелиться. Томми только что описала то, как представляла себе счастье.

Ей хотелось иметь семью!

И тут она поправила прядь волос за ухом, и его глаза улучили момент, чтобы опять взглянуть на ее груди, видневшиеся под влажной тканью рубашки.

На мгновение Джонатан задохнулся.

Он ведь не каменный, ради всего святого! Ему страстно захотелось их потрогать. Однако Редмонд не шевельнулся.

– У меня было мало времени, чтобы вспомнить какую-нибудь другую свою мечту, – сказала Томми, словно защищаясь.

А Джонатан продолжал думать о сосках, которые обозначились под влажной рубашкой.

– Прекрасная мечта, – сказал он рассеянно и добавил: – Но я ничего не услышал о замужестве за обладателя титула.

Томми сжала губы. Помолчала.

– Просто потому… Ладно. Вы не расскажете о моем секрете в обществе?

– О каком именно? У вас их миллион.

– Вот о каком: я хочу… сама распоряжаться своей жизнью. Я не собираюсь выходить замуж.

– Ересь! О, представляете? У нас с вами общая мечта. Я тоже не хочу жениться по приказу.

Томми засмеялась.

– Почему ваш отец принял такое решение?

Джонатан отвернулся.

– Мой отец, – сухо сказал он, – мало думает обо мне. Ему кажется, что я пошел по наклонной и что женитьба меня исправит.

– Но это же неправда! – ужаснулась Томми, чем польстила ему.

– Я не совсем точно выразился. От меня ничего не ожидают толкового. Он от меня вообще ничего путного не ждет, не считая того, что я уже достиг. Меня сбросили со счетов до того, как я мог сделать хоть что-то, чтобы показать себя.

Томми хмуро выслушала его.

– Поверить не могу, что он не гордится вами.

Она говорила совершенно искренне. Джонатан в этом не сомневался.

Редмонд посмотрел на нее и ничего не сказал. В повисшем молчании ее необычная красота действовала на него успокаивающе, проникала до мозга костей, как солнечное тепло. Такого с ним еще никогда не случалось. Необычный разрез этих колдовских глаз, золотистая бледность щек, элегантные линии стройных рук и ног – вот отчего его дыхание неожиданно сбилось. Джонатан вдруг ощутил ее телесность, словно она стала частью его самого. Это было какое-то первобытное чувство. Захотелось вздохнуть полной грудью, утолить внезапно возникшую жажду. Он беспокойно задвигался. Они слишком долго находились здесь, были почти раздеты и слишком долго оставались в полном одиночестве.

– Томми… – тихо начал Редмонд. – То, что вам удалось выжить после того, как в вас стреляли, и столько всего пришлось пережить, совсем не означает, что вы…

Джонатан чуть не сказал «непобедимая», но сообразил, что это не важно. Именно этого ему не хотелось лишать Томми – веры в себя.

Кроме того, откуда ему могло быть известно, что она никакая не непобедимая в конце концов? Ему просто нужно надеяться на то, что в следующий раз, когда она решится на какое-нибудь опасное предприятие, он окажется рядом. Будь это похищение очередного ребенка в полночь или столкновение с герцогом.

Неожиданно губы у нее задергались, уголки приподнялись. Томми изо всех сил старалась не рассмеяться.

– Что? – с досадой спросил Джонатан.

– Просто… Джонатан, у вас вид… Увидели бы вы выражение своего лица. Вы смотрели на меня так, словно боялись, что я вот-вот вспыхну.