Я устроил ему еще больше проблем, говоря, что помеха в лице Вулфа Китона никуда не денется.

Мать Франчески вытащила из конверта фотографии, и на ее лице обозначились морщины. Она бросилась к белой машине детектива, но он газанул прежде, чем она успела бы завалить его вопросами о конверте, что он ей вручил.

Одновременно с этим я стиснул в кулаке письмо. Письмо, которое прислал мне ее муж. Внутри наверняка находились бы споры сибирской язвы, не будь это слишком компрометирующе. Я распечатал конверт и бегло прочитал содержимое.

Внутри оказалось приглашение на вечеринку в честь помолвки с его дочерью.

Это вызывало подозрения, но отчасти хотелось дать ему презумпцию невиновности. Я полагал, Артур собирался устроить показуху, чтобы люди посчитали, что он благословил наш брак, и тем самым извлечь из этого выгоду. Кроме того, организованный им в «Мерфи» пожар не пошел ему на пользу. Мой портфель, в котором не оказалось на него компромата, как сообщили Артуру, исчез, но теперь он возобновил войну с ирландцами, которые расценили его действия как прямое нападение.

Говорить, что Франческа и ее родители закончили последнюю встречу на плохой ноте, было бы чертовским преуменьшением века, и эта вечеринка может стать шансом наладить отношения. Я, разумеется, не собирался играть в счастливую семейку с гангстером, но меньше всего мне хотелось получить отмеченную скандалом свадьбу и заплаканную невесту. А будущая миссис Китон, к моему превеликому огорчению, со знанием дела включала фонтан из слез и ревела каждый раз, когда что-то не соответствовало образу идеальной страницы «Инстаграма».

Франческа снова ушла в церковь. Она частенько бывала там, потому что за личиной ханжи и плаксы скрывалась, как вы уже догадались, замкнутая монашка. Радовало, что это не вредило моим шансам получить больше голосов. Все любили добропорядочные верующие семьи. Им вовсе не нужно знать, что невеста предпочитает трахаться с другом семьи.

Сегодня Франческа осматривала праздничное убранство к нашему предстоящему бракосочетанию. Мы пришли к соглашению, что нам не нужен репетиционный ужин, выбрав быструю церемонию в храме божьем и скромный прием у ее родителей.

Также в письме Артур спросил, не окажем ли мы честь чете Росси остаться у них на ночь и присутствовать на праздничном завтраке на следующий день.

У меня появится отличная возможность наконец усадить его перед собой и разложить все по полочкам, как я отберу у него все, ради чего он трудился. А потом я собирался сообщить неприятные известия, что ни деньги, ни собственность, ни репутация, заработанные им за многие годы, не играют никакой роли. Я заставлю его понять, что в нынешней тяжелой ситуации его ничто не спасет.

Мы с Франческой не подарим ему внуков.

И не повредит, если моя невеста в качестве награды за разумное поведение получит возможность общаться с матерью.

– Домой, – приказал я Смити.

– В шесть у вас собрание, – напомнил мне один из агентов личной охраны.

Забавное название для телохранителя, но шансы, что я запомню его настоящее имя, нулевые. Обычно об общественных обязанностях напоминал мне личный помощник, но он в пятый раз за лето слег с кишечным расстройством и неустанно писал Смити и моим телохранителям, следя, чтобы я не выбился из графика.

– Давай побыстрее, – махнул я рукой.

Наша машина летела мимо Сирс-тауэр, заведений с дешевыми неоновыми вывесками, где подавали пиццу по-чикагски[7], и бродячих музыкантов, исполняющих свои версии современных хитов, а я думал о своей невесте. Франческа проросла в меня как ногти. Медленно, верно и без моих поощрения и одобрения.

Каждый вечер она ждала меня в своем садике, и от ее тела исходил подозрительно приятный аромат земли, сигарет и мыла. Франческа надевала длинную, почти прозрачную ночную сорочку, которая от пота и росы прилипала к ее телу. Невеста всегда удивлялась и радовалась, когда я, при всем параде, опускал ее на влажную землю, прижимал колено ей между ног и жадно целовал ее губы, пока они не начинали болеть, а во рту не становилось сухо. Она каждый раз охала, когда я проводил ее рукой по своему члену через брюки, а один раз даже осмелилась сжать его, когда мы оказались в беседке, спрятанной от людских глаз, где Франческа могла бы чувствовать себя в безопасности. Глаза у нее вспыхивали от радости и восторга, когда я не случайно щелкал пальцем по ее клитору. Я каждый раз давал ей возможность отстраниться, но Франческа прижималась ко мне всем телом, делая нас единым целым.

Я выполнил обещание и не стал побуждать ее к сексу. Подумалось, что мы переспим ближе к надвигающейся свадьбе. Франческа была восприимчивой, сентиментальной и… проявляла живой интерес. Канули в Лету дни искушенных опытом дам вроде Кристен. Хоть Франческа и спала раньше с мужчинами, она была совсем зеленой. И я намеревался научить ее всем грязным штучкам, на которые не способен мальчишка Бандини. Как же мне будет весело.

Пару раз я заходил к ней в комнату, когда ее там не было, и всегда выискивал две вещи. Третью записку – она еще не открыла шкатулку. Я знал это, потому что маленький золотой ключик лежал ровно на том же месте между половицами дорогого старинного паркета. Его стоило заменить еще до ее переезда, но зато теперь я знал, где Франческа хранит свои тайны, и решил не трогать пол. Еще я проверял ее телефон на случай, если она общается с Анджело, но ничего не нашел. Его сообщения остались без ответа, однако Франческа не удалила его номер из контактов.

– Мы на месте, – сказал Смити, припарковав машину возле школы Линкольн Брукс.

В этом квартале членов преступной группировки было больше, чем образованных граждан, а мне надлежало улыбаться, махать и притворяться, что у учащихся все будет хорошо. Однажды так и случится, как только я очищу улицы от работничков отца Франчески.

Протокол требовал, чтобы один агент открыл мне дверь, а другой все время находился сзади. Так мы и сделали.

Я прошел по неровной желтой лужайке к приземистому, удручающе серому зданию квадратной формы, минуя металлические заграждения, за которыми радостные студенты и их родители ждали ближе к вечеру выступление бывшего ученика и теперь известного рэпера. У парня татушек и не вызывающих доверия шрамов на лице было больше, чем чернил в «Гарри Поттере». Я направился к директору школы, хорошо сложенной женщине в дешевом костюме и с модной в восьмидесятых стрижкой. Каблуки застучали по сухой земле, когда она подбежала ко мне.

– Сенатор Китон! Мы так рады… – начала она, и в этот момент в воздухе раздалась пальба.

Один из телохранителей инстинктивно прыгнул на меня и толкнул вниз. Я распластался животом на земле и повернул голову, смотря на огороженную толпу.

Люди стали разбегаться, родители утаскивали детей, малыши плакали, а учителя истерично кричали ученикам успокоиться. Директор съехала на землю и, накрыв голову руками, принялась кричать мне в лицо.