Сенатор женится на дочери мафиози. Дело пахнет жареным.

Не собираясь позволять Артуру изгадить мне жизнь сильнее, чем он уже ее испоганил, я открыл дверь Франческе и повел ее в бывший дом, не обращая внимания на свист репортеров и вспышки камер. Оказавшись внутри, Франческа вцепилась в меня как в спасательный круг, и я с ужасом, вместо неописуемой радости, осознал, что так и есть. Немезида больше не считает этот особняк своим домом. Теперь ее дом – я. И я невероятно испугался, готовый гнать поганой метлой свою потребность в ней.

К нам подошли ее родители, держась на безопасном расстоянии друг от друга. Ее мать выглядела так, словно не спала около двух месяцев, и даже не потрудилась нанести макияж, чтобы скрыть следы своего душевного состояния. Артур же словно стал ниже на несколько сантиметров. Поскольку я не питал пустых иллюзий, что София Росси бросит своего вероломного мужа, мне пришлось подытожить, что я сделал то, ради чего пришел сюда: немножко раскачал лодку и порушил еще одну грань его жизни.

Мы поломали комедию, обменявшись традиционными поцелуями и объятиями, опрокинули по бокалу «Беллини»[8], а потом нас представили их тесному кругу друзей.

Я сразу заметил три факта:

1. Артур Росси пригласил очень длинноногую, очень светловолосую, очень разжалованную и вследствие этого очень злопамятную журналистку, которая была очень хорошо знакома с моим членом. Кристен Рис.

2. Он позвал самых скользких и плохо зарекомендовавших себя людей в стране: бывших зэков, глав преступных кланов и тому подобных людишек, от которых я обычно держался подальше. Артур надеялся, что это окажет пагубное влияние на мою репутацию. Не сомневаюсь, так и вышло, раз уж Кристен явилась это законспектировать.

3. Даже не осматриваясь, я нашел взглядом Анджело, который стоял с бокалом вина и вел неспешную беседу с другими гостями.

Это не попытка задобрить меня и показать, что Росси примирились с предстоящей свадьбой. Это была западня.

– Сегодня у нас весьма интересная публика. Думаешь, ты сладишь с нашими гостями? – Артур повертел бокалом и угрожающе мне улыбнулся.

Мы не разговаривали с тех пор, как я ответил на его приглашение, после которого я еще не проинформировал власти о том, что случилось на самом деле. Еще один секрет, еще один козырь, которым я могу сходить против него. Конечно, это означало, что его дом окружен охраной. Спасибо будущему тестю.

Радовало, что спектакль кончится через несколько недель. Скоро мы с Франческой поженимся, и мой план будет приведен в исполнение. Я кину Артура в тюрьму и удостоверюсь, что он там и сгниет. А сам тем временем буду трахать его дочь и заставлю его жену воспользоваться великодушным гостеприимством четы Китон. Я не настолько щедр, чтобы платить за огромный особняк в Маленькой Италии. Мать Франчески может переехать в один из моих многочисленных домов на другом конце Чикаго.

Ультиматум будет один: если мать и дочь хотят моей защиты, денег и милосердия, они должны отказаться от Артура. Я находил эту заслуженную расплату почти идеальной. В конце концов, хуже потери близкого и любимого члена семьи в результате скоропостижной смерти может быть только потеря его любви и привязанности еще при жизни.

– Я справлюсь со всем, что есть у тебя против меня, Артур. Включая, помимо прочего, твою дочь, с которой, кстати говоря, хорошо обращаются за закрытыми дверями. – Я зевнул, делая вид, что не заметил удивления и обиды на лице Франчески.

Не в моем характере рассказывать о своих любовных похождениях, но при нынешних обстоятельствах и рассказывать-то нечего. Мы занимались лишь активным петтингом. Я не намеревался оскорблять Немезиду, но пришлось, чтобы унизить ее отца. Выбирая между ее страданиями и его гордостью, я скорее перееду свою будущую жену, чтобы вдоволь потешиться над Артуром.

Росси недовольно запыхтел, и его глаза нацелились на меня как два дула пистолета. Он быстро пришел в себя и повернул голову к дочери.

– Здесь Анджело Бандини и его семья. Какая жалость, что у них с Эмили ничего не вышло, – цокнул Артур, внимательно изучая лицо Франчески поверх вновь наполнившегося бокала. Вот удивил.

Немезида до сих пор с недоумением смотрела в мою сторону, но с трудом оторвала от меня взгляд и обратила внимание на отца. Будь я хоть наполовину порядочным человеком, то извинился бы. Но так уж случилось, что я не только мерзавец, но и страстно желал, чтобы именно такое мнение она сформировала обо мне прежде, чем мы займемся сексом. Это помогло бы мне обозначить границы наших отношений.

– Да? – Она вежливо улыбнулась, словно они были совершенно незнакомы. Или моя будущая жена очень хорошая актриса, или она излечилась от своей глупой привязанности к итальянскому кобелю. – Как жалко. – Франческа перевела взгляд на меня, требуя объяснений.

Твой отец – козел. Весомая причина?

– Не ему это говори, дурочка. Скажи это Анджело. – Артур подтолкнул Франческу к упомянутому парню.

Я собирался сопроводить свою нареченную к ее хахалю, но Артур крепко обхватил мое плечо. Он злорадно улыбался во весь рот, и от него за версту разило алкоголем. Росси посмотрел на меня своими маленькими красными глазенками, пытаясь испепелить взглядом.

– Сенатор Китон, я хотел бы представить вас своему другу Чарльзу Бартону.

Конгрессмену, который только недавно ушел в отставку, чтобы избежать слушания по этике после того, как хорошенько облапал своих сотрудниц. С тем же успехом я мог засунуть член в задницу ближайшей белки. Даже тогда заголовки новостей не оставляли бы такого чувства неловкости и не ставили бы под сомнение мой нравственный облик.

– Безусловно, но у меня есть другие обязательства, – процедил я сквозь зубы и шагнул в сторону, задев его плечом.

– Ерунда. – Артур схватил меня за руку и потянул назад. Я уступил лишь потому, что не хотел устраивать сцену на глазах у Кристен и давать ей повод написать обо мне в завтрашней утренней статье. – Вы разве не спонсировали его кампанию?

Спонсировал. До того, как он попытался засунуть член во все, что находилось в его офисе, включая точилку для карандашей. Бартон тут же оказался рядом, принявшись обнимать и поздравлять меня, пока мою невесту магнитом тянуло к Анджело. Тот уже мчался к ней, и при виде его спешной, едва ли сдержанной походки у меня задергался глаз. Они встретились посреди зала и резко остановились, их руки висели как плети. Ощущаемая между ними неловкость подсказывала, что ничего не изменилось. Они по-прежнему не научились притворяться, будто больше не любят друг друга. Я фанатично бдил за ними, пока Бартон жужжал на ухо, оправдываясь, почему ему пришлось сойти с дистанции. Мысль, что меня волнует их привязанность друг к другу, почти встревожила. Сейчас Бартон мог хоть перестрелять целый стриптиз-клуб, но меня интересовало лишь то, как моя невеста – моя, черт возьми, невеста – покраснела от слов Анджело, опустила глаза в пол и заправила прядь волос за ухо. Они знали, что я слежу за ними, и держались на почтительном расстоянии, но подавали друг другу невербальные знаки, интимность которых резала глаз.