Его мать просто обожает меня, а отец уже называет невесткой. Я не возражаю. Я знаю, что, хотя мы вместе всего три месяца, рано или поздно мы поженимся. Это даже не вопрос. Так всегда происходит, когда встречаешь суженого. В конце концов выходишь за него замуж.

И в конце концов… знакомишь его со своей матерью.

Именно это и должно произойти сегодня вечером. Не потому, что я хочу, чтобы он познакомился с ней, а потому, что так нужно, раз уж я познакомилась с его родителями.

Я покажу тебе мое, а ты покажешь мне свое.

* * *

– Почему ты так нервничаешь? – Грэм перегибается через сиденье и нажимает на мое колено. Колено, которое ходит ходуном вверх-вниз с того момента, как мы сели в машину. – Это же мне предстоит знакомство с твоей мамой. Я и должен нервничать.

Я сжимаю его руку.

– Увидишь ее – поймешь.

Грэм смеется, подносит мою руку к губам и целует.

– Думаешь, она возненавидит меня?

Мы уже въехали на мамину улицу. Совсем близко.

– Ты – не Итан. Она тебя уже ненавидит.

– Тогда почему ты нервничаешь? Если она уже ненавидит меня, я не могу ее разочаровать.

– Мне все равно, ненавидит она тебя или нет. Я боюсь, что ты возненавидишь ее.

Грэм качает головой, как будто я веду себя глупо.

– Я никогда не смог бы возненавидеть человека, который дал тебе жизнь.

Он сказал, что сейчас…

Я наблюдаю за выражением лица Грэма, когда он въезжает на подъездную дорожку.

Он окидывает взглядом огромный дом, в котором я выросла. Сидя в машине, я чувствую его мысли. И слышу их, потому что он их озвучивает.

– Черт возьми. Это здесь ты выросла?

– Перестань осуждать меня.

Грэм ставит машину на стоянку.

– Это же просто дом, Квинн. Он ничего не говорит о тебе. – Он поворачивается ко мне, кладет руку на спинку за моей головой и наклоняется ближе.

– Знаешь, что еще не говорит о тебе? То, какая у тебя мать. – Он наклоняется вперед, целует меня, обнимает и открывает дверь с моей стороны. – Ладно, давай быстрее покончим с этим.

У двери нас никто не встречает, мы входим и обнаруживаем маму на кухне. Услышав, что мы вошли, она оборачивается и мерит Грэма оценивающим взглядом с головы до ног. Получается неловко, потому что Грэм пытается ее обнять, а она протягивает ему руку. Он немного колеблется, но это единственный раз, когда он сомневается. В течение всего обеда он ведет себя как человек восхитительного такта, каковым и является.

Все это время я наблюдаю за ним и совершенно потрясена. Он все сделал правильно. Он поздоровался с мамой так, будто действительно рад с ней познакомиться. Он вежливо ответил на все ее вопросы. Он достаточно много говорил о своей семье, но давал понять, что его больше интересует наша. Он хвалил обстановку дома, смеялся над мамиными дурацкими шутками, игнорировал ее скрытые оскорбления. Но как бы он ни старался, я не вижу в ее глазах ничего, кроме осуждения. Мне даже не нужно гадать, о чем она думает, потому что все ее мысли отражаются на ее лице. Даже несмотря на годы ботокса.

Ее бесит, что он приехал на «Хонде-Аккорд», а не на чем-то более шикарном.

Ее бесит, что он осмелился явиться на первое знакомство в футболке и джинсах.

Ее бесит, что он бухгалтер, а не один из тех миллионеров, для которых он ведет бухгалтерию.

Ее бесит, что он не Итан.

– Квинн, – говорит она, вставая из-за стола. – Почему бы тебе не показать своему приятелю дом?

Своему приятелю.

Она даже не удостоила его именем.

Я рада, что у меня есть повод покинуть гостиную, пусть даже ненадолго. Я хватаю Грэма за руку и тащу прочь из комнаты, пока мама уносит поднос с посудой на кухню.

Мы начинаем с гостиной, точнее, большой комнаты, в которой никаким гостям сидеть не дозволяется. Я указываю на стеллажи с книгами и шепчу:

– В жизни не видела, чтобы она читала книгу. Она просто притворяется светской дамой.

Грэм улыбается и делает заинтересованное лицо. Мы медленно проходим через зал, и он останавливается перед стеной с фотографиями.

Большинство из них – мама и мы, девочки. После того как отец умер и она снова вышла замуж, она убрала почти все его фотографии. Но одну оставила висеть. На ней отец держит на одном колене Аву, а на другом – меня. Словно догадавшись, о какой фотографии я сейчас думаю, Грэм снимает ее со стены.

– Сейчас вы с Авой похожи больше, чем здесь.

Я киваю.

– Да, когда мы вместе, нас часто спрашивают, не близнецы ли мы. Хотя мы сами этого не замечаем.

– Сколько тебе было, когда умер отец?

– Четырнадцать.

– Как рано, – говорит он. – Вы были очень близки?

Я пожимаю плечами.

– Мы не были близки. Но он много работал. В детстве мы видели его всего пару раз в неделю, когда росли, но это время он проводил с нами. – Я заставляю себя улыбнуться. – Мне нравится представлять, что сейчас мы стали бы намного ближе, если бы он был жив. Он был немолодым отцом, поэтому ему, наверное, было трудно общаться с девчонками, сам понимаешь. Но думаю, повзрослев, мы бы сблизились.

Грэм вешает снимок обратно на стену. Он останавливается у каждой фотографии и прикасается к моим, словно так может узнать обо мне больше. Когда мы наконец выходим из гостиной, я веду его к задней двери, чтобы показать ему оранжерею. Но прежде чем мы поднимаемся по лестнице, он кладет руку мне на поясницу и шепчет на ухо:

– Сначала я хочу посмотреть твою бывшую комнату.

Его искушающий тон ясно говорит о его намерениях. Я прихожу в восторг при мысли о повторении того, что когда-то произошло в его детской. Я хватаю его за руку и тащу вверх по лестнице.

Наверное, я не была в своей бывшей комнате уже год, а то и больше. Я рада, что он ее увидит: ведь я, побывав у него, узнала о его личности гораздо больше.

Мы подходим к моей старой спальне, я толкаю дверь и впускаю его первым. Но едва я включаю свет, меня охватывает разочарование. Нет, здесь не будет ничего подобного тому, что произошло в детской спальне Грэма.

Мама заставила все коробками. У двух стен от пола до потолка громоздятся пустые дизайнерские коробки из-под обуви. Пустые дизайнерские коробки из-под сумок занимают третью стену. Все мои вещи, которые когда-то висели на стенах, теперь упакованы в старые коробки на колесиках, поверх которых нацарапано мое имя. Я подхожу к кровати и провожу руками по одной из коробок.

– Наверное, ей понадобилась свободная комната, – тихо говорю я.

Грэм стоит рядом со мной и успокаивающе гладит меня по спине.