С хриплым боевым кличем не кто иной, как Корвин подоспел на помощь, спасая жизнь лейб-гвардейцу. Среди доспехов и нагрудников король, на котором не было ничего, кроме набедренной повязки, казался немного не на своем месте. Его длинные волосы обрамляли и подчеркивали угловатые черты, зубы Корвин оскалил, словно волк, а его единственный глаз горел праведным гневом, когда он выступил против командира мертвецов.

— Как насчет того, — прохрипел он, — чтобы сразиться со мной?

Костяной воин издал злобный рык, непонятным образом родившийся в его потерявшем плоть горле. Не обращая внимания на меч, по-прежнему торчавший из его грудной клетки, он отпрыгнул назад и схватил обеими руками молот, чтобы мгновением позже обрушить его на Корвина.

На этот раз он повел свой смертоносный инструмент не вертикально, а горизонтально, почти у самого пола. Сработал рефлекс опытного воина, и Корвин подпрыгнул, уходя от удара, который должен был раздробить ему ноги. В воздухе бывший охотник за головами перекувыркнулся, срезав ударом меча украшение на шлеме неупокоенного, прежде чем приземлиться на босые ступни.

Мертвец зарычал и обернулся. Хотя на его костях не было больше мышц, ему безо всяких усилий удалось снова занести молот и опустить его. Корвин ушел от удара, перекатившись на бок и снова молниеносно оказавшись на ногах.

Инстинкты воина, может быть, и дремали в нем на протяжении последних месяцев, но они были отнюдь не утрачены: он мгновенно пригнулся и спиной почувствовал ветер от мощного удара, когда боевой молот пронесся над ним.

Корвин бросился вперед, прямо на оживший скелет. Командир отряда мертвецов попятился, когда король врезался в него всем своим весом, но не смог удержаться на ногах и упал, с грохотом ударившись о каменный пол.

Его ржавый доспех разлетелся на две части, послышался даже хруст ломающихся старых костей. Но злоба воина отнюдь не угасла. Издавая ужасные звуки, он трясся и ворочался, пытаясь снова подняться на ноги, и из-за этого на мгновение оказался беззащитен.

Может быть, это ниже достоинства благородного короля — бесстыдно пользоваться минутной слабостью противника, но бывший охотник за головами по имени Корвин угрызений совести по этому поводу не испытывал.

Издав дикий крик, он взмахнул мечом и нанес удар — голова костяного исполина покатилась по голым каменным плитам.

Тяжело дыша, Корвин обернулся, высматривая следующего противника. Однако с облегчением заметил, что сражение окончено.

Поднятые по тревоге Крэгом, на помощь примчались солдаты городской стражи и помогли лейб-гвардейцам обезглавить последних неупокоенных. От мертвых воинов остались только груды гнилых костей и ржавые доспехи. Корвин хотел было вздохнуть с облегчением, но тут заметил искаженные ужасом черты лица Крэга, который шел к нему.

— Сир! Сир!

— Что стряслось? — спросил Корвин.

— Королева…

— Что с ней? — Корвин заподозрил неладное.

— Она… она — исчезла!

— Что?

— Простите, сир! — подавленно произнес лейб-гвардеец Корвина. — Я не знал, что делать! Вы дали мне указание поднять по тревоге городскую стражу! Когда я потом вернулся на свой пост, то обнаружил, что дверь в королевскую опочивальню открыта, а королева…

Корвин его уже не слушал. Он сломя голову понесся по коридору в зал, затем вверх по ступеням большой лестницы. Мысли путались, и, хотя он бежал так быстро, как мог, у него было такое чувство, словно от ужаса он не может сдвинуться с места.

Наконец он добрался до двери в опочивальню. Как и докладывал лейб-гвардеец, она была открыта настежь. Изнутри на Корвина подул ледяной ветер.

— Аланна! Аланна-а-а-а-а!

Он в буквальном смысле слова вломился в комнату, затравленно огляделся. Постель была пуста, равно как и оба кресла, а вот дверь на балкон была широко распахнута. Через нее в комнату тянуло холодным ночным сквозняком, заставляя трепетать шторы, словно саваны.

— Нет! — простонал Корвин, торопясь к балкону, где он перегнулся через перила и посмотрел вниз; однако Аланны не было видно нигде.

Он дышал порывисто, сердце билось, словно барабан. Корвин обернулся. Он все еще надеялся, что существует какая-нибудь другая возможность, что его супруга еще, возможно, где-то в стенах цитадели, хотя он и не знал ответа на вопрос, почему она покинула спальню. Открытую дверь балкона он тоже объяснить не мог.

Оба лейб-гвардейца, Крэг и Брион, а также несколько солдат королевской стражи вбежали в опочивальню. На лицах читались в равной степени ужас и смущение.

— Королевы нигде нет, сир, — запыхавшись, доложил Крэг.

Корвин ничего не ответил. Охотнее всего он зарычал бы от горя, ярости и боли, но заставил себя и своих подданных сохранять спокойствие.

— Что это все значит, сир? — испуганный вопрос Бриона нарушил тишину.

— Это означает, — колеблясь, хриплым голосом ответил король, — что королева похищена. Похоже на то, что нападение на королевскую стражу было всего лишь отвлекающим маневром — и мы на него попались.

— Не вы, сир, — Крэг смущенно опустил глаза, а затем упал на колени. — Если уж так, то в том, что произошло, виноват я. Я недостаточно быстро вернулся на свой пост. Если бы я был здесь, то, возможно, сумел бы помешать тому, чтобы королеву похитили. Прошу, простите меня…

— Добрый Крэг, — несмотря на сильную боль, бушевавшую у него в груди и угрожавшую разорвать ему сердце, Корвин был тронут верностью своего лейб-гвардейца. — Тут нечего прощать. Это я отослал тебя от двери. Вся вина ложится целиком и полностью на меня и тех, кто похитил мою супругу и в чьей власти она теперь находится.

— Кто, сир? — шепотом спросил Брион. — Кто сделал это? Кто обладает такой силой, чтобы поднимать из могил мертвых воинов и подчинять их своей воле?

Корвин глубоко вздохнул, зная, что на этот вопрос есть только один ответ.

Размеренным шагом подошел он к балконной двери, выглянул, окинув взглядом спящие дома и крыши города, над которым разгорался новый день, окрашивая кроваво-красным багрянцем небо на востоке.

— Неизвестный враг, — дрожащим голосом ответил он, сжимая руки в кулаки с такой силой, что костяшки пальцев побелели. — Каль Анар…

Бум!

Выпуклый металлический щит, под которым укрылся Раммар, звенел под яростными ударами, которые обрушивались на толстенького орка. Каждый раз, когда опускалась булава противника, у Раммара возникало такое чувство, что его сотрясает до мозга костей. Щит, в который он вцепился обеими руками и удерживал над головой, гудел, словно колокол, и орк уже начинал опасаться, что оглохнет.

Бум!

Словно издалека до острых ушей Раммара доносился рев толпы. Любопытные зрители, разместившиеся на трибунах, кричали и смеялись от удовольствия, пили пиво, грызли орехи и сладости, в то время как Раммар и его брат сражались за свою жизнь.