Наверное, мне пора было понять, что все кончено, но я внушила себе, что это всего лишь джетлаг, накопившаяся усталость и стресс. Меня унижало чувство зависимости, и я хотела съехать, чтобы дать ему пространство побыть одному. Но куда?

К этому моменту я уже полтора года стажировалась в инвестиционной компании «Роджерс и Ко», куда меня устроил мой декан. На основе этой практики я написала дипломную работу на тему паевых инвестиционных фондов и блестяще защитила ее в России. Меня даже пригласили выступить перед региональным пенсионным фондом. Президент Роджерс собирался создать для меня новую должность после окончания TWU. Поэтому я считала, что у меня хорошие профессиональные перспективы, но в фоновом режиме я все-таки посматривала другие варианты работы.

В «Роджерс» я познакомилась и сблизилась с Синтией – она вела пенсионные фонды, а дома была матерью трех взрослых сыновей и социально-активной христианской. Вместе со вторым мужем они много помогали молодежи.

На следующий день после того, как тренер вернулся из Украины, она увидела меня в коридоре. Я только вышла из туалета и вытирала слезы после очередного приступа отчаяния. Она знала про мою нехристианскую жизнь вне брака, но не осуждала. Она приобняла меня и предложила пообедать вместе.

В час дня мы разместились в мексиканском кафе, и Синтия сразу перешла к делу:

– Хочешь поделиться, что у тебя происходит?

– Да, по-моему у меня с моим бойфрендом все закончилось. Он уже месяц намекает, что мне надо выехать из квартиры, вроде как временно, пока он переезжает в дом, но мне некуда ехать. В университете кризис, и я отдала все свои сбережения за последний семестр. – Всхлипнула я.

– Самое обидное, я же в него влюблена, и это разбивает мне сердце.

– А переезжай к нам.

– К ваааааам?

Я удивилась ее невероятной доброте. Я ведь их совсем не знала. Про ее мужа, Хэролда, я только слышала, но ни разу не видела его. У него было двое детей от первого брака, итого пять детей на двоих. Мне было неудобно быть для них обузой.

– Да, у нас как раз все дети уехали из дома, и есть свободная гостевая комната.

Еще раз про готовность попросить помощь.

Никогда не бойтесь поделиться трудной ситуацией, если вы в нее попали. Часто самые страшные ошибки мы совершаем, когда наша гордыня не позволяет рассказать, насколько мы эмоционально ослаблены или в какую финансовую яму попали.

НО очень важно: не застревайте в плохих эмоциях. Не перекладывайте ответственность за свою жизнь на людей, которые приходят на помощь. Не расслабляйтесь. Почувствуйте опору и вперед, работать над собой.

– Когда я могу переехать?

– Переезжай сегодня, – ответила Синтия.

Когда я вернулась с работы, я начала собирать вещи и ждать, когда тренер вернется домой. Я надеялась, что он передумает и остановит меня. Но когда он пришел и увидел, что я все собрала, он как будто выдохнул.

«Неужели это все? Неужели все вот так и закончится?» – думала я.

Я села рядом с ним и коснулась его руки, в последней надежде сблизиться с ним. Я искала хотя бы намек на раскаяние. Но от моего касания его одернуло.

И вдруг я наконец-то все понимаю. Почему он не берет меня в новый дом. Почему эта «усталость» и холод. Ну конечно… Как же можно было быть такой дурой. У него кто-то есть. И он не относится ко мне плохо, он просто так же, как и я когда-то, влюбился в нового человека.

Karma is a real bitch[21] sometimes.

Запущенный бумеранг всегда возвращается и бьет еще сильнее.

На следующий день я переехала к Синтии и Хэролду. У них был небольшой дом с тремя спальнями и двумя ванными комнатами. Лучшее, что у них было, – два домашних питомца – дерзкий рыжий кот Манго и раскормленная дворняжка Свитхарт (сладкое сердце). Все вместе они принялись исцелять мое раненое сердце.

Мэйсон все еще писал мне, и тут я подумала, что, может быть, судьба подвела меня к тому, чтобы осознать ошибку. Может быть, пришло время ее исправить. Поэтому в один вечер, когда я снова почувствовала огромную тягу к нему, я приехала в Даллас. Но если у нас был еще шанс на отношения, мы должны были начать с чистого листа. Поэтому я рассказала ему все. Как мне было больно, когда он уехал без меня в Европу, как я помолилась в тот вечер, как я на следующий день встретила тренера, как мы полетели в Сан-Франциско и как страшно я переживала, обманывая их обоих.

Это была первая глубокая и абсолютно чистосердечная исповедь в моей жизни. И она очистила меня. Я просила прощения, я говорила, как сильно я сожалею о том, что случилось. И что я готова, если он готов, снова возобновить наши отношения.

Мы оба плакали и обнимались. И я была уверена, что он меня поймет и простит. Но в ответ он тоже попросил паузу. А через неделю написал мне, что между нами все кончено. Он сказал, что после такого он никогда не сможет мне доверять.

И вот тогда я осталась уже по-настоящему одна.

Когда эмоции от потери отношений улеглись, я принялась за работу. Над собой. Но уже не по сценарию Пигмалиона, который ваял свою Галатею, а по собственному сценарию. Я поняла, что из этих двух опытов мне нужно извлечь важные уроки. И пора перестать делать ошибки в выборе мужчин.

Я поняла, что хочу отношений, в которых со мной разговаривают. В которых мной и моими интересами скрупулезно интересуется, а не насмехаются. В которых со мной хотят разделять общее жилое пространство. В которых мне преданы.

И тогда я поняла, что главный человек, в которого нужно вкладывать прямо сейчас, – это я сама. Я должна перестать искать в мужчине костыль. Я должна заново обрести опору в самой себе.

Мне вдруг стало нормально от мысли, что я вряд ли когда-либо пробегу больше 5 километров. Что лучше я буду осваивать пилатес и йогу. Что одну, максимум две ночи я с удовольствием проведу в палатке в специальном месте, к которому можно подъехать на машине. Но больше я не пойду в многодневные походы по джунглям, неся на себе недельную провизию.

Что я люблю Чайковского и Рахманинова, но терпеть не могу Вагнера. И пофиг мне, что он гениален. Смысл музыки для меня в наслаждении, а не в том, чтобы мучиться пять часов подряд в неудобном кресле симфонического зала.

Я поняла, что мне нет дела до ежедневных политических новостей. Читать я хочу художественную литературу. Изучать не абстрактные научные исследования, а то, что реально улучшает мою жизнь и помогает быть счастливой.

Что, оказывается, я искренне не люблю карпаччо, фуа-гра и устриц в белом вине. Мне жалко гусей и телят. Что по вкусовым пристрастиям я индус, а по убеждениям – вегетарианец. Что эспрессо и коньяк – не мои напитки. Они расшатывают меня, а не наполняют. Что мои напитки – это смузи и чай. И иногда сухое красное вино.

Пока я была с Мэйсоном, я этого не понимала. С ним я старалась стать такой, какой хотелось ему. Именно в то время, когда я упивалась одиночеством, я открывала свою музыку, свои блюда, новые неизведанные места в мире и новые грани в себе. Я открыла существование целой вселенной, которой не было места в его пространстве.