– Траву. – Яшка прищурился. – Понимаешь?

А я что, дурачок – не понимать? Вон у дяди Коли на работе мужик был – Майк Прайс. Он к ним из Америки приезжал стажироваться.

– Нормальный мужик был, – вспомнил как-то дядя Коля. – Хоть и американец, а всё равно – наш человек.

– Пил, что ли, много? – съязвила Валюха, и они с Фёклой презрительно фыркнули.

– Да что сразу пил? – смутился дядя Коля. – Соображал просто! И в команду сразу влился. Мы его Мишей стали звать. Ценником! Ну, чтобы не выделялся.

– Вот дурачье! – развеселилась тетя Валя. – А он что?

– А что он? Жил не тужил, начальство его шибко жаловало.

– А потом что? – Фёкла даже шею вытянула от нетерпения.

– А потом – всё! – Дядя Коля рубанул рукой воздух. – Он как имя поменял, так и пошел по наклонной. Как будто подменили человека!

Валюха с Фёклой переглянулись. А я спросил:

– А как это – по наклонной? Как пьяный?

– Голова! – Дядя Коля хлопнул мне ладонью по лбу и такой: – Представляете! К нам однажды комиссия приехала объект принимать. Мы ее месяц ждали, сидели как на иголках. А тут, я смотрю, Ценника нет. Нигде нет! Мы туда-сюда, где Миша? С ног сбились, пока его нашли. А он всё это время с туркменами в подсобке сидел – цигарки курил! Я как вдохнул эту вонь, думал – сознание потеряю.

– Вот и я, когда ты куришь, – так же, – вставила Валюха.

– Глупая ты женщина, Валька. – Дядя Коля добродушно махнул рукой. – То ж табак, а у Мишки там – зелье не пойми какое. Он говорил, у них в Америке все курят, представляете? Поэтому и дуреют. И главное, Мишку потом когда депортировали, он всё клялся, что больше ни-ни. Говорил, я всё брошу, и курить, и Америку, и к вам приеду на реабилитацию. Буду только водку пить и салом закусывать. Вот честное слово, лучше бы мы ему, дурню, это имя и не меняли вовсе.

Мне потом Фёкла дома заявила:

– Если тебе кто во дворе покурить предложит – ты мне сразу скажи.

– Табак или зелье? – уточнил я. А она как завопит:

– Ты мне тут еще поумничай! Ишь, нахватался словечек!

Она еще что-то там кричала мне вслед, но я уже не слушал. Я побежал прямиком в комнату и достал с полки энциклопедию лекарственных трав, чтобы выяснить, что там за зелья бывают и зачем их вообще курить, когда табак на каждом шагу продается. Первобытный век какой-то!

В энциклопедии я, конечно, много чего ценного откопал. Там, про яды всякие. Мне, как магу, эти знания позарез нужны! В общем, я наделал закладок и рванул к Жеке – разузнать, может, он тоже про эти зелья слышал. А Жека прямо с ума сошел – так развеселился. Сказал, что я тундра и тайга непроходимая, раз о спайсах ничего не знаю.

– Сейчас одну ржаку тебе покажу! – пообещал он и тут же нашел на «Ютубе» ролик, где мужик, накурившись спайсов, перепутал себя со слоном. Он бегал по комнате и еще трубил так страшно: «Пу-у-ур, пу-у-ур». И бился хоботом о стену! Всю голову себе до крови разбил! Там вроде даже мозг был виден. Хотя какой у него там мозг, если он уже от наркотиков весь разложился?

В общем, я ушел от Жеки под большим впечатлением и решил, что никогда не стану таким, как тот… слон. Я даже Фёкле это пообещать хотел. Но когда пришел, оказалось, что она нажарила моих любимых сырников с изюмом. Я так обрадовался, что тут же позабыл и про слона, и вообще про всё на свете. А потом уже и вспоминать не захотел – таким тот слон был страшным.

– Ну что, кто смелый? – Фаля вытащил из кармана сигарету и уставился на нас – выжидающе.

– Да катись ты, – не разжимая зубов, процедил Ржавый.

– Сцыкло! – Фаля подкурил и лениво затянулся, точь-в-точь как дядя Коля. Я по привычке потянул носом, но вместо знакомого запаха почувствовал сладковатый душок. У меня даже в носу закололо от этой вони.

– Гони сюда эту малышку! – Штык нетерпеливо выхватил сигарету у Фали изо рта и тут же к ней присосался.

– Зачетная дурь! – одобрил костлявый между затяжками. – Нормально так штырит.

Накурившись, он повернулся к Верке:

– Верунь, давай! Только не сильно, окей? Ты же еще маленькая.

– Ой, – нахально хохотнула Верка, прижимая сигарету к губам. – Маленькая, да удаленькая.

Она вдруг резко закашлялась.

– Вера! – Ржавый тут же подскочил и выбил сигарету у нее из рук.

– Уах-кха, уах-кха, – Верка беспомощно хватала ртом воздух.

– А, чтоб тебя! – Штык кинулся поднимать сигарету с земли, но Ржавый оказался проворнее. Он наступил на нее кроссовкой и с силой вдавил в землю.

– Что творишь, гад? – взвыл Штык. – Ты хоть знаешь, сколько это стоит?

– А мне плевать! – Ржавый брезгливо отшвырнул раздавленную сигарету в сторону. – Не свое добро. И вали отсюда!

– И друзей не забудь! – напомнил я мрачно. И еще такое лицо сделал – суровое. Чтобы они сразу поняли – этот тип хлебнул в жизни сполна! С ним лучше не связываться.

Фаля насмешливо оглядел меня с ног до головы и спросил нарочно громко:

– А что за бздень тут вякает?

– Не знаю, – Штык поводил глазами по земле. – Голос слышу, а никого не вижу. Ау, бздень, ты где?

Они втроем издевательски захихикали. А я тут же устыдился своего порыва. Вот кто меня за язык тянул – так по-детски поддакивать?

Но Ржавый вдруг шагнул вперед, и мы оказались на одном уровне. Вроде как плечом к плечу. Меня прямо затрясло от гордости, какие мы с ним отчаянные.

– Хватит ржать, уроды! – пригрозил им Ржавый.

– Придурки! – поддержал я, правда, мысленно. Потому что хладнокровие в таких делах – превыше всего. Сначала надо антивражескую стратегию выработать, а потом уже нападать.

– А ты че такой борзый, а? – Штык качнулся в сторону Ржавого. – Думаешь, твоя шпана тебе поможет?

Его крысиные глазки бегали в разные стороны – от рыжего ко мне и обратно.

– Штык! – рявкнул Фаля. – Угомонись!

– Ты мне за шмаль еще ответишь! – Он мстительно ткнул в Ржавого пальцем.

– Штык, я кому сказал? – Фаля предупредительно харкнул. – Хватит!

– Всё-всё, уплываю! – Тот послушно отступил.

– А ты, – Фаля свирепо зыркнул в мою сторону, – больше не лезь, когда старшие разговаривают. Это невежливо, бздень, понимаешь?

Раз – и он вдруг ласково улыбнулся. У меня сразу пальцы к ладоням прилипли – так они с Эдиком были похожи.

– Ой, ну сколько можно! – Между нами неожиданно втиснулась Верка. – Хватит уже собачиться.

«Опять всех мирить будет!» – подумал я почему-то с сожалением.

Но Верка вдруг жизнерадостно сообщила:

– Меня, кажется, тошнит! – И тут же согнулась к земле, натужно кашляя. Штык брезгливо отпрыгнул в сторону, а Ржавый, наоборот, придвинулся и схватил ее за локоть, чтобы она не упала лицом в землю.