– И на том спасибо, – проворчал я.

– Так ты ее не видел? – смиренно спросил Ржавый.

– Тьфу ты! – Я толкнул его плечом и сердито потопал вперед, пока не вспомнил, что не знаю дороги. Пришлось остановиться.

– Мир? – Ржавый догнал меня в два счета.

– Мир, – согласился я, всё еще дуясь. Дальше мы пошли молча.

* * *

– Что-то мы долго идем, – засомневался я в который раз. – Ты уверен, что лагерь в той стороне?

– Уверен! – кивнул Ржавый, не снижая скорости. Как он вообще так быстро реанимировался? Прямо киборг какой-то! Но тут Ржавый споткнулся и протяжно застонал – видно, от боли. А я почувствовал приятное тепло в теле. Чисто из мести обрадовался! Я всё еще не мог поверить в то, как легко он отправил меня на расправу к Эдику. Там же натуральный маньяк! Вон даже Захарушку не пощадил. А еще говорят про какой-то там зов крови! Вранье всё это – и кровь, и братство.

Я покосился на Ржавого. Раз уж мы попали в такой переплет – может, пора и нам о своем братстве задуматься? Создадим свой клан. Там, рыцарей или вообще – Сопрано? Только назовем по-другому, чтобы не повторяться. Степновым, например. Будем с ним одной – моей – крови!

– По-моему, мы не туда пришли, – сказал я снова, но без паники. Ржавый же знает, куда идет!

– Не знаю, – протянул он неуверенно. – Вроде туда.

– Не беда! – сказал я его же тоном. – Тут идти-то пару метров!

– Давай лучше сядем и посидим, – неожиданно предложил рыжий. – Дождемся, пока светло станет.

– Придем прямо к завтраку! – поддержал я идею. – Вот Ирма взбесится, если засечет нас на входе.

– Даже если не Ирма, всё равно нам влетит, – размечтался Ржавый.

Мы уселись под деревом, плечо к плечу.

– Жаль, спичек нет, – вспомнил я с сожалением. – Так бы костер распалили!

– Ты что, с дуба рухнул? – буркнул Ржавый. – Нас по этому костру в два счета найдут.

«Точно! – подумал я с досадой. – Надо же было такое сморозить!»

– Может, на сосну залезем? – примирительно спросил рыжий.

– Чего-о?

– Мало ли. – Ржавый стал опасливо озираться. – Это же всё-таки пуща.

Я насторожился:

– Где пуща? Ты же говорил, это лесок простой?

«Вот что за врун, а?»

– Лесок был, когда мы к бабе Лиде шли, – осторожно уточнил Ржавый. – И на костер. А куда мы с тобой сейчас пришли…

Он вдруг перешел на шепот:

– Может, это уже и не лесок вовсе.

У меня в животе что-то неприятно булькнуло. Видно, предчувствие!

– Ты же сказал, что знаешь дорогу?

– Не ори так! – зашикал на меня рыжий. – Волков разбудишь.

– В-в-вол… что? – Я уже просто убить его был готов за всё это!

– Да шучу я, шучу. – Ржавый, забавляясь, ткнул меня в бок. – Что ты как бешеный?

– Я и есть бешеный, забыл? – чуть успокоившись, пробормотал я. Но тут же снова заволновался. – Так что, лезем на сосну?

– Волки на людей не нападают! – зевнул Ржавый. – Если только зимой, когда совсем голодные. А сейчас лето.

– Какое счастье! – Я недовольно закатил глаза. Про волков мне говорить совсем не хотелось.

Мы замолчали.

Ржавый шумно дышал в темноте, но уже ровно, без хрипов. Видно, ему и правда стало полегче.

– Болит еще? – спросил я, больше из вежливости. – Дойти сможешь?

– До рассвета еще далеко, – ответил он сонным голосом. – Отдохнем и пойдем.

– Ты что, спать вздумал? – удивился я. – А если медведь?

– Ну посторожи, если тебе охота. – Он шумно зевнул. – А я посплю пока.

«Странный какой, – подумал я про себя. – Даже медведь – и тот ему не страшен».

Я открыл рот, чтобы спросить, кого же он в таком случае боится, и вдруг услышал тихое сопение. Я легонько ткнул его кулаком. Решил, что притворяется. Но этот увалень и правда спал. По-настоящему!

«Чудесно! – подумал я негодующе. – А мне теперь что делать прикажете? Сидеть и охранять сон его величества?»

Я закрыл глаза, чтобы хоть как-то убить время. И неожиданно тоже заснул.

– Да как тебе только в голову твою безголовую такая дурь пришла? – снились мне ватные ругательства. – Это каким надо быть балбесом, чтобы на землю да без постилки, как бомж, улечься? Разве же я тебя для этого растила? Чтобы ты, как бродяга, без шапки таскался? Чтобы ты мне потом от ангины сгнил? Я вот сейчас как возьму ремень да как свистну по заднице – ты у меня враз забудешь, как с волками якшаться.

«Что за бред? Какие волки?» – подумал я недовольно и промычал:

– Отстань от меня, сейчас лето!

– А ну вставай, кому говорю! – Громкость нарастала откуда-то из-под земли. – Почки простудишь.

Я открыл глаза и тут же зажмурился – солнце палило вовсю. А Фёкла орала еще хуже – прямо в ухо, на котором я лежал.

– Встаю уже, – буркнул я. – Пристала!

Встать получилось не сразу – меня будто приклеили к земле. Я дернулся раз, второй и наконец сбросил с себя Ржавого. Он, оказывается, сверху лежал!

«А что такого, да? Хорошо устроился!» – Я недовольно пнул его в бок. Ржавый остался лежать без движения.

«А что, если он тоже умер?» – Я вдруг весь похолодел.

– Да ну, – засомневалась Фёкла.

– Ну что «да ну»? – прошептал я с нарастающей паникой. – Так бывает! Сама знаешь!

Я придвинулся к Ржавому. Прислушался.

– Глянь! – ахнула Фёкла. – Правда, что ли, окуклился?

– Ты что, совсем? – Ржавый вскочил так резко, что врезался мне головой в подбородок. Я прямо взвыл от боли.

«Или от радости?»

Он таращился на меня как на сумасшедшего.

– Я думал, ты умер, – признался я, счастливо потирая челюсть.

– Не дождешься! – Ржавый ошалело смотрел по сторонам. – Где это мы?

– В лесу, – бодро сообщил я. – Ты что, забыл?

– Забудешь тут. – Он с досадой обхватил руками голову. – Уже утро, что ли?

– Ага! – подтвердил я и начал болтать без остановки: – Ничего себе, как мы заснули, скажи? Сейчас как придем! Вот крику будет!

Я сделал глубокий вдох и уже с новым запасом воздуха торжественно спросил:

– Нас накажут, да?

– Вот придем и узнаем, – без особого восторга ответил Ржавый.

Я только сейчас разглядел его лицо. Всё в ссадинах, но не так чтобы уж совсем безнадежно. Фонарь, конечно, долго будет заживать. А тот, что справа, – еще дольше. Он уже вон как почернел, а потом еще как пожелтеет!