– Запаниковал, испугался, – сказал Сандерс.

– Мысль вторая. Стрельба в школе – это всегда выплеск ярости. В данном же случае, по общим отзывам, у Дэнни властный, авторитетный отец. Полагаю, у него тоже крайне взрывной характер. Так почему же Дэнни не выбирает в качестве мишени футбольного тренера, такого же мачо, как и его отец, или звездных спортсменов, которые представляют тот тип мальчика, каким хотел его видеть отец, или директора, классический образ отца? Почему он специально искал Мелиссу Авалон – молодую женщину, специалиста по тому предмету, который нравился ему больше всего? Что в ней могло возбудить его ярость?

– Может, у него к ней чувства проснулись. Она отвергла его знаки внимания, вот он и вспылил.

– Мысль третья. У большинства стрелков цель – максимальное количество жертв. Массовое убийство и запугивание сверстников – часть их фантазии. Они хотят ощущать себя всемогущими. Так почему же Дэнни прождал до ленча, пока все не вернулись в классы? И почему выбрал сравнительно малоопасное оружие, если прекрасно обращался с винтовками, которые могли нанести больший урон?

– Быть может, это не было тем, что мы называем «классическим школьным расстрелом», – хмуро заметил Сандерс. – Быть может, он просто хотел наказать мисс Авалон за то, что она оскорбила его чувства, не восприняла его всерьез, не так посмотрела. Тут у него что-то ломается, он замышляет месть, а две девочки просто попадают под руку.

– Неплохая теория, детектив, но есть одна проблема.

– Какая же?

– Вы не можете связать его со смертью Мелиссы Авалон. Вы утверждаете, что все это произошло из-за нее, и однако же она остается единственной жертвой, убийство которой вы не можете на него повесить ввиду отсутствия доказательств. Как вы объясните это?

Сандерс не нашелся что ответить. Его озабоченное, с широко раскрытыми глазами лицо выражало упорную работу мысли.

Губы Куинси сложились в ироничную полуулыбку.

– Не знаю, что произошло вчера в школе, детектив, но, думаю, за всем этим скрывается нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Нам всем нужно как следует над этим поразмыслить. И необходимо выяснить, что же было в тех компьютерах. Особенно после того, что сказали ваши техники.

– А что такого сказали мои техники?

– Что кто-то пытался очистить историю посещений веб-браузера и кэш-файлы. Никто не стирает то, что не важно.

– Черт, – сказал Сандерс.

Куинси снова улыбнулся, но тени вокруг его глаз только потемнели.

Все встали из-за стола. Рейни потянулась за деньгами, но Сандерс опередил ее, подхватив счет.

Потом они вышли на улицу, где в ночном воздухе стоял запах сосновых иголок и свежего весеннего дождя. Никто больше не проронил ни слова. Сандерс направился к своей машине. Рейни и Куинси остались стоять в одиночестве. Она снова заглянула ему в лицо, в голубые глаза, которые умели быть и теплыми, и жесткими. Интересно, прав ли он насчет Дэнни, подумала она. Тот факт, что они по-прежнему знали так мало, очень ее огорчал.

Ей нужны были ответы – для города. Ей нужны были ответы для Шепа и Сэнди. Ей нужны были ответы для нее самой, чтобы она наконец смогла выбросить из головы увиденное в школе и чтобы вокруг нее перестал сгущаться мрак.

Фэбээровец смотрел на нее непроницаемым взглядом. Она опустила глаза на его руки, мозолистые и без обручального кольца.

– Мне надо где-то поспать, – сказал наконец Куинси.

– Я как раз знаю одно такое местечко, – ответила Рейни.

Среда, 16 мая, 22:03

Мотель-отель «У Джинни» не был ни жалким, ни запущенным. И пусть матрасам исполнилось лет по двадцать, а покрытые шрамами кленовые комоды приобретались на гаражных распродажах, но веселенькие занавески шились вручную, белые простыни были непременно чисты и выглажены, а коврики подвергались ежедневной чистке пылесосом.

За стойкой регистрации сидела сама Джинни: седые волосы в розовых губчатых бигуди, массивные формы укрыты просторным, в гавайском стиле, темно-синим платьем с цветочным принтом. Она объяснила Куинси, что открыла заведение десять лет назад, когда скончался ее четвертый муж, Джордж. Столько лет заботилась о мужчинах – а потом решила заняться бизнесом, в котором могла бы каждый вечер заполучать нового. Говоря это, она кокетливо подмигнула. Куинси оставалось лишь надеяться на то, что она пошутила.

Джинни продолжала тараторить. По утрам она подает оладьи собственного производства, по вечерам – печенье «толл-хаус». Разовая стирка белья обойдется ему в два бакса; грязную одежду желательно оставлять у двери. И наконец, ее мотель не такой уж отсталый, каким может показаться. Она провела высокоскоростной Интернет и теперь имеет возможность ежечасно отслеживать в Сети изменения биржевых котировок – у нее есть свой пакет акций.

Она постучала по краешку стола ламинированным листком с кодами подключения к местным интернет-провайдерам и предложила Куинси зайти на ее собственный сайт: BigMama.com.

Рейни с трудом сдержала улыбку. Куинси начал потихоньку отступать от муу-муу[13]. Через несколько секунд они были уже на парковке, перед тесной вереницей комнат, растянувшихся окрашенной в розовый цвет литерой «V».

– Что это было? Куда, черт возьми, вы меня притащили? – спросил Куинси, находя свою дверь и вставляя в замок ключ.

– Местный колорит, – сказала Рейни. – В «Мотеле-6» только туристы и останавливаются.

– А не могу я быть федеральным туристом?

– Конечно, нет. Джинни в курсе всех бейкерсвильских сплетен – в этом она разве что Уолту чуть-чуть уступает. Приходите утром на завтрак, отведайте ее оладий из отрубей – и вы много чего узнаете.

– Боюсь только, моему желудку это не поможет, – пробормотал Куинси и распахнул настежь дверь.

Они вошли. Куинси бросил сумку на единственную кровать, положил ноутбук на сосновый столик и определил местоположение телефонной розетки. Рейни подумала, что наблюдает некий ритуал, исполняемый Куинси в сотнях гостиничных комнат сотен небольших городков. Он проверил шкаф, вытащил из него дополнительную подушку, аккуратно повесил пиджак на спинку стула. Пройдя в небольшую ванную, произвел инспекцию мыла и шампуня. Затем, вернувшись в комнату, осмотрел оконные и дверные запоры.

Окно поддерживалось в запертом виде за счет одной-единственной выгнутой древней щеколды. Куинси недовольно поморщился. Дверь тоже его не порадовала: единственная цепочка, да и то легко выходящая из паза; единственный врезной замок, который взломал бы и двухлетний ребенок. Он покачал головой.

– Здесь вообще кто-нибудь осведомлен об основных мерах предосторожности?