Тренч покачал головой. Он все еще продолжал улыбаться, но в его улыбке затаилась змеиная издевка, заставившая ее похолодеть. Каролайн интуитивно почувствовала, что это не просто посягательство мужчины на ее невинность; всего на какую-то секунду в этом человеке приоткрылась его истинная суть, его порочная жестокость, и девушка ужаснулась. Зыбкие надежды, что все обойдется, рассеялись как дым, осталась только омерзительная фамильярность как в словах, так и во взглядах.

– Очень красиво сыграно, сударыня, но со мной вы впустую тратите силы. Я не такой простак, чтобы поверить в сказку, которой вы пытались одурачить вашу тетушку. Визит к родственникам! – Он рассмеялся и пьяно обнял ее за талию. – Нет, нет, это не пройдет! Я немного вращался в обществе, и уж я-то знаю – такое платье, какое вы надели, никогда не сошьют в провинции. Ах, кокетка! Ах, хитрая лисичка!

Вне себя от страха и ярости мисс Крессуэлл поступила опрометчиво, выказав свой нрав. Она изо всех сил размахнулась и нанесла мистеру Тренчу звучную пощечину, от которой обидчик даже задохнулся. Он расжал свои объятия, и Каролайн бросилась к двери. Но негодяй изловчился и поймал ее прежде, чем она успела добежать до порога.

– Показываешь коготки, не так ли? – злобно прошипел он, схватив ее за запястье и не давая ударить себя второй раз. – Глупо, дражайшая. На самом деле очень глупо. Тебя, видно, испортил богатый любовник, но если он терпел истерики, я этого делать не буду. Я быстро научу тебя, милочка, хорошим манерам!

За окном раздался стук подъехавшей кареты. Хлопнула дверца, и затем в дверь громко постучали. Каролайн с новой силой попыталась высвободиться, но Тренч только усмехнулся и подтолкнул ее в глубь комнаты.

– Всего лишь Джордж, любезнейшая, – насмешливо прошипел он, обдавая ее запахом вина, – а уж он-то не станет вмешиваться. Ему это ни к чему. Уж он-то знает. Делает все, как ему сказано. И вы бы лучше слушались, если не хотите, чтобы я делал вам больно. Ну-ка, поцелуйте меня и будем друзьями!

Он попытался прижать ее к себе, она увидела его пылающее страстью лицо совсем близко от себя, и внезапно ее охватил безумный страх. Каролайн что есть силы позвала на помощь. Она слышала, как служанка вышла из кухни, чтобы открыть дверь, и понимала, что даже слабая поддержка Джорджа все же лучше, чем вообще никакой.

– Отпустите меня, вы, животное, – выпалила она, пытаясь разжать потные объятия. – Пустите меня! Джордж! Джордж!

В прихожей раздались быстрые шаги, дверь в комнату распахнулась, но на пороге появился вовсе не Джордж Крессуэлл. Каролайн секунду недоверчиво смотрела на вошедшего, а затем облегченно всхлипнула и, вывернувшись из ослабевшей от неожиданности хватки мистера Тренча, рванулась вперед с протянутыми руками. Мистер Рэйвиншоу крепко сжал ее, проговоривая спокойно:

– Я счастлив, что нашел вас, мисс Крессуэлл, поскольку весь день провел в поисках. Я облазил весь Лондон. Хочу передать вам приглашение от моей невестки, которое, как я полагаю, вам следует принять. Она просит вас на время составить ей компанию.

Каролайн машинально кивнула, только наполовину постигая смысл его слов. Ее сейчас не волновало ничего, кроме неожиданного чудесного появления Гая, прекратившего весь этот кошмар.

– Слава богу, вы пришли! Прошу вас, пожалуйста, заберите меня отсюда! – шептала она прерывистым шепотом.

– С превеликим удовольствием, – вежливо ответил он. – У двери меня ждет извозчик, ваши вещи уже в экипаже. Ваш кузен был достаточно любезен, чтобы позаботиться обо всем.

Рэйвиншоу освободил дверной проем и кинул через плечо:

– Входите, мистер Крессуэлл. Ваш друг, как я полагаю, уже ждет вас.

Джордж, понуро проскользнул мимо него в комнату, беспомощно и испуганно глядя на Бартоломью Тренча, который еще не оправился от оцепенения, не спуская ошалевшего взгляда с мистера Рэйвиншоу. Гай, не обращая на него никакого внимания, отыскал накидку, поднял ее со стула и передал Каролайн, затем вручил ей шляпку, сумочку и перчатки.

– Пойдемте, сударыня, – сказал он, пропуская Каролайн вперед. – Джейн с нетерпением ждет вас. Не стоит утруждать себя прощанием с мистером Тренчем.

С этими словами он бросил холодный, уничтожающий взгляд на Тренча, но тот не произнес ни звука. В серых глаза Гая мелькнула легкая тень сожаления, Но он больше ничего не сказал, повернулся и захлопнул за собой дверь.

Только уже в карете, когда они отъехали довольно далеко, Каролайн пришла в себя. Гай не делал никаких попыток разъяснить ей ситуацию, и она решилась нарушить молчание.

– Не знаю, как вы оказались в том доме, но я до самой смерти буду вам благодарна за спасение, – тихо и смущенно проговорила девушка.

Ответа не последовало, и после короткой паузы она продолжила, еще больше смущаясь:

– Вы не должны думать обо мне плохо, но, понимаете, миссис Фентон уехала, и я совсем без денег, и больше некуда идти… – Слова падали и исчезали в тишине, и она замолчала, нервно теребя ленточки шляпки, которую держала на коленях.

– Не надо никаких объяснений, сударыня, – наконец холодно ответил он. – Я могу понять, в каком сложном положении вы оказались. Единственная мысль, как кость в горле, засела у меня в голове – вы явно сочли этого типа, Тренча, более достойным вашего доверия, чем меня.

Она сделала слабую попытку возразить ему, но он резким жестом остановил ее.

– Почему, ради всего святого, почему вы не пришли ко мне? Не могли же вы предположить, что я откажусь вам помочь?

– Нет! О нет! Но как же я могла обратиться к вам? Я не имею никакого права, я и так уже доставила вам столько неприятностей! – Она пыталась говорить сдержанно, но из этой жалкой попытки ничего не вышло, поскольку его гнев после всех ударов, свалившихся на нее за этот день, переполнил чашу ее выдержки. Голос девушки надломился, и уже второй раз за день обычно сдержанная мисс Крессуэлл зарыдала.

Ее слезы возымели немедленное действие. Мистер Рэйвиншоу, чей гнев был вполне естественной реакцией на беспокойство, которое он за нее испытывал, тут же сменился на сострадание и жалкость. Этот человек привык видеть в слезах лишь разновидность женского оружия самого презренного толка, но теперь циничная сентенция была полностью забыта. Гай нежно обнял девушку за плечи и стал успокаивать:

– Ну, ну, не надо плакать! Я жестокий и грубый, я не смел так обращаться с вами после всего, что вам пришлось пережить. Простите меня, ради бога.

Возражения мисс Крессуэлл были неистовы, но невнятны, так как она произносила обвинительные слова, уткнувшись в его пальто. Но через несколько минут Каролайн опомнилась и почувствовала некоторую неловкость. С превеликим сожалением она оторвала голову от его плеча и стала бестолково искать носовой платок, причитая дрожащим голосом:

– Мне искренне жаль, что я вела себя так глупо. Я не знаю, почему вы так добры ко мне. Уверена, я не заслуживаю вашего хорошего отношения.