стиле голливудских блокбастеров… Может, давай ещё посадим тебе на плечо сову? Или пусть мимо пробежит белый кролик с часами в нагрудном кармане?

Профессор Кассиан в ответ улыбнулся:

– Добро пожаловать в мой дом. Прошу, садитесь. – Он указал на несколько кресел, расставленных вокруг маленького круглого стола, на котором гостей ждал дымящийся чайник с чашками. – Надо спешить, пока не закончилось действие Ангелики.

– Кажется, оно уже закончилось, – честно ответил я.

Эйфория и присущее ей беспричинное чувство счастья исчезло, а вместе с ним и возможность слепо доверять двум незнакомцам, которые подсунули мне наркотики и затащили в склеп посреди ночи. Только вот галлюцинации пока не прошли.

Фея грациозно присела на краешек кресла:

– Это чудесное действие Ангелики проявляется только в человеческом организме, но здесь, на Грани, твоего тела с тобой уже нет. К тому же совсем неплохо, что теперь ты можешь ясно соображать. В ближайший час тебе это поможет понять всё, что мы хотим объяснить.

– Можно подумать, это вообще поддаётся пониманию, – сказал мрачный мужской голос. – Я, например, до сих пор ничего не понял, а меня, между прочим, считают величайшим мыслителем своего времени.

На старомодном диване с изогнутыми подлокотниками, почти спрятанном за одну из книжных полок, сидел кто-то, кого я до этого не заметил. Это был молодой человек с роскошными усами в военной форме и в миниатюрных очках. Рядом с ним на диване лежала шпага и островерхая каска. Какого цвета были его волосы, каска, да и кожа, сказать было невозможно, потому что и мужчина, и его вещи выглядели чёрно-белыми, как на старой фотокарточке. Зато диван, на котором он сидел, был зелёным с золотыми вкраплениями. Цвет дивана, как и цвета всей библиотеки, казался сочным и ярким. Я с опаской поглядел на свои руки и ноги. Я по-прежнему был в цвете, и к моим босым ногам пристали комки кладбищенской грязи.

«Ну и ладно, моё человеческое тело всё равно уже не со мной».

Я чувствовал силу в каждой мышце, создавалось ощущение, что сейчас я способен с корнем вырывать деревья. Или сделать сальто с места.

Вечером, после очередного праздничного ужина, я отправился в свою комнату и выставил оливковое дерево на подоконник, а значит, сам подтвердил своё сумасшествие.

«Действительно ли я хотел довериться этой Фее и выпить зелье Ангелику? Она ведь сама призналась, что это какой-то наркотик, расширяющий сознание. И такую подозрительную смесь я без долгих раздумий выпил до последней капли. Что, если из-за повреждений мозга мне вообще не перенести его действия? Что, если мои родители найдут меня в кровати с закатившимися глазами?»

Я раз за разом возвращался к разговору в цветочной лавке, взвешивая все за и против. В результате победило желание получить наконец ответы на свои вопросы, и, если это возможно только с расширенным сознанием, придётся мне на это решиться. Кроме того, как такая маленькая бутылочка вообще может возыметь хоть какое-то действие?

Теперь-то я не сомневался – напиток действовал, да ещё как. Сначала Ангелика просто свалила меня с ног. Я еле добрался до кровати и крепко уснул, лишь коснувшись головой подушки. Когда я открыл глаза, передо мной стояли Фея и Гиацинт. Меня почему-то ни капли не удивило и не возмутило, что эти двое проникли в мою комнату. Даже напротив, я радовался всем сердцем снова с ними увидеться и вообще пребывал в прекрасном настроении. Голова немного кружилась, будто я выпил чуть больше, чем нужно. В таких ситуациях обычно расслабляются, болтают что попало и совершают всякие глупости, но при этом наслаждаются вечером и не теряют голову. Телесные ощущения оказались совсем не такими, как под действием алкоголя. Я чувствовал себя невероятно бодрым, в отличной форме, смог встать без посторонней помощи, не нуждался больше в костылях, да и голова совсем не кружилась. Тело казалось таким же, как до аварии, когда лестницы, бордюры и даже высокие стены не были для меня преградой. Какое чудо. Конечно, я понимал, что это происходит только в моём воображении, но тем не менее наслаждался этим чувством здорового и сильного тела. При этом меня веселило всё вокруг, всё казалось мне таким смешным: как тихо мы крались вниз по лестнице, как проскочили незамеченными к входной двери, как я топал босиком по улице и лица деревьев провожали меня удивлёнными взглядами, как я, словно в старые добрые времена, без труда перемахнул через кладбищенский забор, как памятник поэту вдруг заговорил, неважно, чтó именно он там болтал, меня это страшно забавляло.

Здесь, в библиотеке, моё прекрасное настроение как ветром сдуло, осталось только ощущение здорового и сильного тела.

Мужчина на диване, казалось, был чем-то расстроен или раздражён. Он недовольно кашлянул, будто ожидая большего внимания к своей персоне.

– Прошу любить и жаловать, господин Фридрих Ницше, – сказал профессор Кассиан. – Отличная иллюстрация того, что случается с человеком, когда он попадает на Грань.

– Тот самый Фридрих Ницше? – спросила Фея, медленно снимая пальто. – Который утверждал, что природа глупа?

– Эта фраза вырвана из контекста. – Чёрно-белый человек угрюмо накручивал на палец кончик своих усов.

– Что Фридрих Ницше делает в твоей библиотеке, Кассиан? – Фея закинула ногу на ногу.

Профессор Кассиан разлил по чашкам чай и приглушённым голосом ответил:

– Я бы тоже предпочёл, чтобы компанию мне составил Кьеркегор, но… кто-то же должен о нём позаботиться. Садись, Квинн.

Я опустился в кресло рядом с Феей, не выпуская из виду чёрно-белого человека.

– Ницше ведь уже умер? Или как? – тихо спросил я.

– Бог умер, – сказал Ницше, который, очевидно, обладал отличным слухом. – Спасибо, что опять обделили меня чаем. Будто я в этой комнате безликая декорация. Бутафория. Реквизит.

Фея нетерпеливо хмыкнула:

– Можно, мы уже приступим к делу? – спросила она. – Наша тема сегодня – это Грань, а вовсе не Фридрих Ницше.

– Что же такое эта ваша Грань? – Я взял чашку, но не успел сделать даже глоток. – Иной мир, в который можно попасть, если пройти сквозь могилу? А вы духи, что ли?

«Неужели я тоже стал духом? И значит ли это, что моё тело умерло и лежит на кровати в моей комнате?»

Я пытался не думать о бедных родителях, которые найдут меня с утра.

– Мы-то нет, а вот Ницше – да, – сказала Фея. Она склонила голову и радушно мне улыбнулась. – Скажи-ка, Квинн, ты относишь себя к тем людям, которые считают, что мы одни во Вселенной, или ты веришь, что есть и другая форма жизни?

Я уставился на неё во все глаза:

– Вы что имеете в