– Не уверена.

– Нет?

– То, о чем ты меня просишь, Йенни…

– Понимаю, ты сама должна решить. Но…

– А он…

Йенни перебила:

– Он встревожен, и ему от этого хуже. Лежит в палате, размышляет, накручивает себя. «Как думаешь, Роза меня простит?» – и все в таком духе. Не знаю, наверное, для него важно расплатиться по этим хреновым счетам.

– Расплатиться?

– Ну да. Типа того. Ну, ты понимаешь.

– Значит, индульгенция понадобилась, да?

– Чего?

– Отпущение грехов и жизнь вечная. Аминь.

Йеннифер нервно рассмеялась:

– Возможно. Или просто хочет с тобой повидаться… еще раз. Не знаю. В общем, отстой.

– А как Юлия? – сменила тему Роза.

– На нервах вся, испугана до смерти. Как и я. Просто какая-то гребаная чума. Видишь ли, мы всегда были втроем: папа, Юлия и я. С тех пор как мама… в общем, ты в курсе. Он замечательный отец… И мы любим его! А теперь он там лежит, и все так страшно, так… а поделать мы ничего не можем, полная беспомощность!

– Печально, – сухо сказала Роза.

– Ой, еще одно. Эта шлюха Ингрид была у тебя?

Хотя Роза ждала этого вопроса, но все равно напряглась.

– Да, вчера приходила, – выдавила она. – Ненадолго.

– Ага. Хорошо. Похоже, она… Сама я не уверена, но папа вбил себе в голову, что она, типа, исчезла. Вот он и послал меня искать ее, ну в квартиру на Туле гатан, но там пусто.

– A-а… Странно.

– Точно. Он еще больше разволновался.

– А вы пробовали звонить ей на мобильный?

– Папа обзвонился. И сообщения отправлял. Она не отвечает. Но вообще она малость не в себе, так что могла просто забыть зарядить мобильник. Но куда она подевалась? Должна же была домой вернуться.

– Скорее всего.

– Она ничего тебе не говорила? Как она вообще себя вела?

И в тот самый миг у Розы созрела ложь:

– Ну, видишь… я не знакома с ней лично, но, похоже, она в депрессии, вся подавленная такая. По-моему, она то ли перебрала с лекарствами, то ли стресс. Я не придала значения ее словам. А теперь понимаю… Она сказала что-то вроде: «Уеду я, пожалуй, на некоторое время». Что-то в таком духе. Мол, ей нужна передышка.

– Уехала?

– Да. Так она сказала.

– Сука!

– Йенни…

– Вот так вот просто взяла и сдристнула! Как трахаться – так она рядом, а когда требуется помощь…

– Да, но мы не должны…

– Черт, и ты еще эту шлюху защищаешь?!

– Не то что защищаю, но…

Йеннифер перебила:

– А знаешь что? Расскажу тебе кое-что, только обещай никому не говорить. Мы с Юлией навели на нее порчу, магия вуду. Чтобы от нее отделаться. А теперь… ух ты! Сработало, значит. Невероятно! Жуть какая. Черт. Меня сейчас прямо затрясло.

– Какое еще вуду? Ты о чем?

– Ну, типа колдовство. Юлия смастерила обалденную куклу. Вот мы иголки в нее и повтыкали…

Роза заставила себя рассмеяться:

– Да вы спятили. Она скоро наверняка объявится.

В трубке ненадолго воцарилось молчание. Затем вновь голос Йенни:

– Так, значит, она свалила? Прямо вчера вечером, или как?

– Может быть. А может, и нет, просто ляпнула.

– Вряд ли. Ведь ее нигде нет. Не говорила, куда намылилась?

– Ну… нет, по-моему, нет. Вообще-то мы не очень долго разговаривали. У меня времени не было. Аврал с работой. Нужно доделать к завтрашнему утру. Громадная корректура, почти на пятьсот страниц.

– Пятьсот страниц! Ого! Все-все, больше не отвлекаю. Но ты все-таки подумай насчет папы. Иногда нужно проявить некоторое… ну, типа… великодушие.

Дремала, растворяясь в прерывистом сне. Проснулась от звука собственного голоса: кричала и плакала.

Звала его по имени.

Титус…

Что с ним творится сейчас? Из-за ее исчезновения. Не знает ничего, не понимает. Когда он нуждается в ней сильнее всего. Она должна быть рядом, держать его за руку, успокаивать. И в горе, и в здравии. Ну, может, в ратуше и не так говорят, но она так считает. В глубине души она мечтала о роскошной свадьбе. В глубине души была маленькой, мечтательной девочкой. А еще глубже – желала избавиться от его злых дочерей, пусть бы провалились ко всем чертям. Они как сводные сестры Золушки. Ненавидят ее.

– Постарайся их понять, – призывал Титус. – Я так страдал, когда меня бросила их мать. Было неимоверно тяжело. Я потом все понял, после того, как мы с тобой… что все это сказалось на девочках. Потом появилась Роза и все успокоилось. Конечно, дочери выросли и должны понимать, что у меня своя жизнь. Но прошлое ведь не исчезает никуда.

Ингрид боялась девушек В конце концов, пришлось признаться в этом. Не Титусу, разумеется. Себе. Они ее пугали. Как они могли быть частью ее мужчины? Невероятно.

Будь они с Титусом помоложе, у них были бы общие дети. Дети, которым передались бы черты обоих родителей, надежные дети, безопасные дети, без этой жестокости.

А вдруг он умрет? Вдруг прямо сейчас он умирает на больничной койке? И она никогда, никогда его не увидит?

От страха она резко села на кровати. От отчаянного биения сердца в боку закололо. И рука… рука болела еще больше.

Откинуться назад, плотно прижаться головой к стене. Ущипнуть себя за ногу, одолеть боль болью. Она сморщилась, заплакала.

– Помогите! Почему никто не придет, не поможет мне?

И через миг, поразившись собственному пафосу:

– За что мне все это?

А затем – яростное отречение:

– Это все ты виноват, Титус! Ты! Это ты послал меня сюда! Это ты заставил меня, помнишь! Ты должен был знать, ведь ты прожил с ней много лет! Она психопатка, опасна! Ни один нормальный человек сюда бы не забрался. Она меня убьет, я видела по глазам ее, убьет! Если бы ты знал, если бы ты…

Короткий, сдавленный утробный стон. Будто пила скрежетнула.

– Она у-у-уубъе-е-ет меня, я умру-уу-у здесь, господи, помогите кто-нибудь, почему никто не приходит, рука, так болит рука, господи, я больше не могу, я не хочу, я хочу домой!

Она зажмурилась, и в глазах словно взорвался фейерверк Сперва она решила, что люк снова открылся, но тут же поняла свою ошибку. Мозг реагировал неожиданно. Что дальше? Эпилепсия? Инсульт?

Опять захотелось в туалет. Вдобавок скрутило живот. Не отравлена ли каша? Сейчас ее ничто не удивит. Стиснула ягодицы, позыв прошел. Но скоро, очень скоро станет невтерпеж.