Память вернулась яркой вспышкой. Я уже давно не сдерживаю рыданий, Кристиан что-то успокаивающе говорит, поглаживая меня по голове. Поднимают крышку гроба, чтобы закрыть сестру, чтобы окончательно забрать ее у меня. Я кричу: «Нет», хватаю Марту за руку, холодную мертвую руку, в которой давно уже нет ни малейшей искры жизни. Задирается рукав, обнажая чуть выше запястья то ли рисунок, то ли татуировку бутона розы. Рассмотреть не успеваю, Кристиан одергивает рукав и почти силой уводит меня от гроба. Тогда этот рисунок казался неважным. Все казалось неважным, кроме смерти Марты. Но теперь… Имеет ли хоть какое-то значение моя находка? Это рисунок Марты или кого-то другого? Почему на листе ничего не написано, если это попытка что-то передать? Вопросов было много, ответов – ни одного.

Розы были странные. Чем больше я смотрел, тем больше убеждался: что-то с ними не то. Не могут быть такие шипы у декоративного растения, никто не будет выводить сорта, которые можно использовать только для устрашения врагов. Но на магическом плане я ничего не видел: розы как розы. Хотя упорно казалось, что что-то есть. Пожалуй, стоит попробовать заклинание по усилению магического зрения. Оно энергоемкое, резерв жрет со свистом, но экономить необходимости нет, а проверить нужно даже самые глупые предположения. Умных все равно нет.

Вспомнить нужное оказалось не так просто – после академии многие знания лежали мертвым грузом и нигде не применяясь. Да и в академии это заклинание использовали, только чтобы лучше рассмотреть тонкие плетения. Я не был уверен, что в розах есть что рассматривать, но буду рассматривать это как обычную тренировку.

Дар откликнулся, и магия потекла бурным потоком, усиливая восприятие магических структур. Засияли защитные заклинания на стене, почти ослепляя. Сложные, многослойные, местами выглядящие как красивый кружевной узор, местами – как спутанный комок нитей. Последнее сделано намеренно, чтобы такие, как Брун, не вскрыли с легкостью защиту. О, да здесь еще стазисная ловушка запрятана. Не заметишь, как вляпаешься. Бруна ждал бы неприятный сюрприз, прояви он чуть больше настойчивости. Думаю, Циммермана не обрадовало бы известие, что в гарнизоне стало на одного мага меньше и на одну статую больше. И все же, какая красота! Я поймал себя на том, что с восторгом изучаю работу мастера, а время идет, резерв опустошается, нужно срочно переходить к розам.

Наверное, будь на моем месте кто-нибудь с Даром послабее, не заметил бы ничего. Тонкие, почти прозрачные, на грани видимости, нити отходили от розового куста и вплетались в защиту здания. Вплетались настолько аккуратно, что проследить, куда они потом шли, оказалось невозможно. В тщетной попытке разглядеть я напряг зрение до предела и довел одну из нитей до решетки, где все-таки потерял. Попробовал еще одну – с тем же результатом. Зато смог найти, откуда они выходили: крошечная просвечивающая пульсирующая сфера в розовом кусте где-то на уровне перехода корней в стебли.

Я развеял заклинание: смысла поддерживать дальше не было, я уже увидел все что мог. И увиденное оказалось весьма странным. По всему выходило, что куст является сложным артефактом, что по классической магии невозможно. Он живой, он растет и меняется. Артефактом же должно быть что-то стабильное, или такое, у чего есть постоянные фазы: иначе невозможно просчитать и заложить необходимые изменения. Эту аксиому я помнил из курса артефакторики. Но увиденное с успехом доказало обратное. Судя по всему, куст встроился в защитное плетение и использовал как источник магии, вытягивая такую малость, что на работе защиты это не сказывалось.

– Любуетесь цветочками?

Я слишком глубоко задумался, и Циммерману удалось застать меня врасплох. Он явно это отметил – голос был громкий и ехидный. Тем не менее ответил я спокойно, даже с некоторой ленцой, делая вид, что давно уже заметил приближающееся начальство и только уважение к старшему по званию не позволило показать, что все его ухищрения по незаметности для меня и не ухищрения вовсе.

– Скорее, защитным плетением, инор полковник. Необычайно искусная работа. Сразу видна рука мастера, и не простого. И эти сложные блоки… Я, конечно, не специалист, но не только повторить не смог бы, но и не уверен, что сумел бы разобраться.

– Да, один из лучших в Гарме делал, – гордо сообщил полковник. – Из штаба специально присылали. Что удивительно, сразу после запроса.

– Странно, что запрос на второго целителя не выполняют.

– Целитель нужен на постоянно, – Циммерман помрачнел. – А этот приехал, за сутки сделал и уехал. Герцогская просьба тоже сыграла роль.

– Герцог просил поставить защиту в вашем гарнизоне, инор полковник? – удивился я. – С чего такая забота?

– Он беспокоился об инорите Рильке, – неохотно ответил тот. – Если бы не она… Впрочем, если бы не она, и необходимости в дополнительной защите не было бы.

– А как к этому беспокойству относилась герцогиня?

В интрижку герцога с покойной Мартой я не верил, но вопрос напрашивался, и было бы странно, если бы я его не задал.

– При чем тут герцогиня?

– Инор полковник, насколько я знаю Матильду, она не терпит соперниц, даже воображаемых. Не думаю, что со времени нашей помолвки что-то изменилось, – пояснил я, заодно напомнив полковнику, что герцогиня была когда-то моей невестой. – А тут ее супруг и беспокоился о безопасности целительницы, и присылал ей розы, как сказал Брун.

– Так вот эти прислал, – Циммерман протянул руку к розам, но трогать не стал. Интересно почему? Что-то знает или просто осторожничает? – В благодарность за помощь.

Значит, все же герцог, а не его целитель. Интересно…

– Такие розы – в благодарность? – удивился я. – Они похожи на мутировавший эксперимент безумца. Я бы не рискнул никому дарить.

– Так то вы, а то герцог, – невнятно ответил Циммерман. – Собственно, капитан, я вас искал не для того, чтобы говорить о розах. У меня дел невпроворот, а вы меня отвлекаете.

Укоризна в его глазах была совсем настоящая. Напоминать, что разговор завел он, я не стал, напротив – показал, что внимательнейшим образом слушаю и не пропущу ни единого слова.

– Мне написала леди Эдин, ваша тетя…

Циммерман сделал паузу и выразительно посмотрел. Уже по вступлению я не ожидал ничего хорошего от продолжения, поскольку единственная причина, по которой тетя могла написать полковнику – это леди Штрауб.

– Не очень красиво с ее стороны, инор полковник, отвлекать столь занятого человека своими глупостями.

– Какие же это глупости? Леди беспокоится о вас, и я ее прекрасно понимаю. Что ж вы, капитан, не сказали, что на практику к нам направили вашу невесту?

Вывод, что в проблемах гарнизона с леди Штрауб виноват я, полковник уже сделал или сделает в ближайшее время, и тогда моя служба окажется куда сложнее, чем я думал, отправляясь сюда. Это меня никак не устраивало. Вредную полковничью мысль следовало как можно быстрее опровергнуть.