Габриот вывел меня незнакомой лестницей на задний двор, где обнаружился великолепный цветник. Залитые солнечным светом клумбы удивляли разнообразием красок, яркие бабочки порхали с одного лепестка на другой, трудолюбивые шмели гудели, ища сладкий нектар. Было так спокойно, будто мы каким-то чудом оказались вне проклятого мира.

— Вы так хорошо ориентируетесь, ваше высочество, — спросила я, — бывали здесь раньше?

— Да, — сухо откликнулся он, — мы с женой сначала объехали страну, а уже потом отправились за границу. Здесь мы были счастливы.

Боль, проскользнувшая в последней фразе, заставила меня вздохнуть. В глазах защипало.

— Мне так жаль, Габриот.

— Спасибо, Дали. — Помолчав немного, он снова заговорил: — Должен признаться. В смерти малышки виноват я и никто другой.

— Как же? Был шторм, ее смыло… Вы ругаете себя за то, что не удержали жену в каюте?

Подумалось, что молодые супруги поссорились, именно поэтому принцесса выбежала на палубу.

— Стояла великолепная, чудная погода. Легкий попутный ветер. Чистейшее высокое небо. Спокойное море, усыпанное солнечными бликами. — Принц потер виски и быстрым движением — глаза. — Она кинулась за борт. Не выдержала моих измен.

Ему вовсе необязательно было признаваться мне. Я стояла с чувством, что получила удар снежного заряда в лицо. Что это? Покаяние? Но монастырь совсем рядом, почему не пойти к старчику или к любому из монахов? В конце концов, и в столице есть храм. Да что там! Во дворце прижился инок. Зачем исповедоваться перед малознакомой родственницей? Отвечая на мои мысли, Габриот сказал, глядя в лицо и завладев моими руками:

— Аделия, я должен был объяснить все, прежде чем ты решишь, принимать ли предложение короля.

О Хранители! Предложение короля. Как бы я реагировала, если бы этот, удивительно похожий на горячо любимого папу, человек сам просил меня стать его женой?

— Я ответила на предложение его величества, покинув столицу, — тихо сказала я и закусила губу.

Чувства превратились в безумный вихрь. Непонятная обида, сожаление и печаль от предстоящего расставания, соседствовали с приятной негой, вызываемой горячими пальцами мужчины, стискивающими мои ладони.

Габриот отпустил меня и знаком предложил следовать дальше. Щеки мои стали горячими, наверняка их залил малиновый румянец, и я молила Хранителей, чтобы спутник не заметил этого. Смотрел он вперед или на меня, я не знала, боялась поднять взгляд, внимательно изучая мелкие камушки, хрустевшие под нашими подошвами.

— Удивительно, — отметил принц, — какая здесь почва. Не представляю, сколько требуется труда, чтобы вырастить что-то на ней.

Из этой фразы я заключила, что Габриот тоже смотрит под ноги, почувствовала себя чуть свободнее и даже решилась на ответ:

— Много солнца. Тепло. Даже зимы в предгорьях мягкие. При достаточном поливе все растет прекрасно.

— Полагаю, вы правы.

Мы достигли сложенной из булыжников стены — границы цветника. Дальше начинался новый участок, где росли плодовые деревья. Я заметила хурму, гранат, грецкий орех. Принцу они были незнакомы, я назвала. Нужно было возвращаться, мы прошли на параллельную дорожку и направились к гостинице. Жаль было расставаться, но приглашать его высочество к себе, тем более, напрашиваться к нему я не могла. Отвлекла себя от нескромных мыслей вопросом:

— Когда возвращаетесь в столицу?

— Это зависит от вас, леди Аделия.

— Каким образом? — едва слышно прошептала я, но Габриот догадался, о чем вопрос.

— Если вы согласитесь стать моей невестой, сразу же и вернемся, если нет — я долго туда не попаду.

Ответ мне не понравился. Я остановилась и взглянула принцу в глаза, пытаясь прочесть в них, что тот хочет от меня услышать — согласие или отказ. Губы его раскрылись, словно он хотел что-то сказать, но тут же сомкнулись обратно. Принц ограничился предложением присесть на скамью, обнаруженную неподалеку. Я опустилась на нее и занялась разглаживанием складок на подоле платья, цвет которого удивительно красиво смотрелся при солнечном освещении.

— Вам требуется время на раздумья, Дали? — спросил его высочество.

— Прежде всего, мне нужно знать, кто делает предложение, вы или дядюшка.

Габриот откинулся на спинку скамьи, скрестил руки на груди, словно выставив преграду, и щурясь от яркости неба, посмотрел вверх. Так он и заговорил, не поворачивая головы.

— Вы очень хорошая девушка, Аделия. Красивая, добрая, искренняя и сильная. Я, несомненно, полюблю вас со временем.

— Могу ли я из ваших слов заключить, что брак для вас, как и для меня, — тут я немного лукавила, — вынужденная мера. — Габриот пожал плечами, предоставляя мне право думать как угодно. Я начала сердиться: — Однажды, вы уже заключили династический брак. Это кончилось плохо.

Принц резким движением уронил руки на колени и повернулся ко мне. Я даже отшатнулась.

— Это было жестоко, — сказал он.

— Не более жестоко, чем поступили вы, влюбляясь в других женщин, — выпалила я, поддавшись распалявшейся в сердце обиде. — Как могу я верить вам теперь? Я-то, уж если пойду замуж, полюблю раз и навсегда!

— Аделия, — простонал принц, опустив голову, — знайте, о любви к тем женщинам и речи нет. Я витал в облаках от счастья, и мысли не допуская об изменах.

— Как же тогда… — Мне хотелось, чтобы Габриот сказал, что он не изменял жене, просто бедная принцесса поверила наветам. Я ждала этих слов, но услышала другие:

— Обыкновенные интриги. Все банально. Мы путешествовали. Души не чаяли друг в друге. Я уже и не вспоминал, какую разгульную жизнь вел до свадьбы… — его высочество помолчал, но понимая, что я жду, продолжил рассказ: — Мы остановились в приморском городке, где собирались кататься на яхте. В гостиницу явился отцовский курьер. Меня неприятно удивил выбор посыльного. Его величество прекрасно знал о моей антипатии к этому человеку. Письмо призывало меня вернуться во дворец, жену при этом я должен был оставить там.

— Когда это случилось? — прервала я рассказ.

— Приблизительно в то время, когда вы не воодушевились перспективой выйти за Сандроса.

Что он хотел этим сказать? Я сцепила пальцы, хрустнув суставами. Габриот улыбнулся и тронул мои руки, успокаивая. Я отдернула их воскликнув:

— Как это связано?

Принц двинул бровями, выражая сомнения, но все же заговорил вновь:

— Предложение отца меня оскорбило. Я отказался, но… — Было заметно, что его высочеству признания даются нелегко. — … Запил. Жена проводила дни в одина, я пьянствовал, пытаясь заглушить мысли о том, чем грозит ослушание. Тогда и окружили меня незнакомки, предлагая деликатные услуги. — Он снова схватил мою руку. — Меня это не оправдывает ни в коем случае! Я виноват. А рассказал лишь для того, чтобы между нами не стояла ложь. Как бы ни сложилось, Аделия я буду бесконечно уважать вас. Никаких измен. В том случае, конечно, если вы согласитесь выйти за столь грешного человека.