— Пусть подойдет сюда. — Потом обратился ко мне, понизив голос: — Надеюсь, вы не возражаете?

Я не возражала. Обиды на графа давно истаяли, а в свете новых событий, вообще, казались смешными. Больше того, мне было интересно, как граф Боннт отреагирует на наследницу достойных, если увидит ее в обществе наследника королевского трона. Дабы не проявлять излишнего любопытства, я воззрилась на фонтан.

— Ваше высочество… — голос заставил меня вздрогнуть и резко обернуться.

— Граф… — обратился к Рэймону принц и не без ехидства указал на меня, — вы ведь знакомы?

— Ты? — таким удивленным я виконта еще не видела.

Через минуту мои сомнения разрешились. Молодые люди обменялись соболезнованиями. Боннт высказался по поводу безвременной кончины жены Габерта, а тот посочувствовал Рэймону в связи со скоропостижной смертью отца. Трудно сказать, что стало причиной перемены в поведении юного графа: потеря, пусть и ненавидимого, но близкого человека, или критическое положение его поместья, куда наведывались сигнальные разъезды вохров, но держался он спокойно, ровно, без вечных своих подначек и усмешек. Хотя, возможно, дело было в том, что говорил он с Габертом, а не со мной.

Мужчины обсуждали не слишком понятные для меня вещи: как расквартировать прибывший отряд, куда потом передислоцироваться, какие лучше занять позиции и как обустроить укрепления. Я не столько слушала, сколько наблюдала. Какие они разные — два человека, завладевшие моими мыслями. Рэй проигрывал Габерту в росте, он едва доставал принцу до уха, но держался с достоинством. Его высочество — светловолосый, с синевой на бритых щеках — выглядел старше и опытней. Боннт, с его гладкой кожей и едва заметным пушком на щеках, лишь недавно познакомившимся с лезвием, казался мальчишкой на фоне принца. Хотя, он и был чуть постарше меня. Пройдет совсем немного времени, граф возмужает, а вот куда деться от бурного и трагичного опыта Габерта?

Я отринула мысли, заметив, что оба мужчины смотрят на меня.

— Леди Далеор рассчитывает вернуться домой, — сообщил Рэймону принц.

Брови графа едва заметно дрогнули. Удивление. Ни следа печали. Мне вспомнилось, как бежала за его машиной, глотая пыль и пахнущий сгоревшим бензином выхлоп. Смяла пальцами край жакета, словно собиралась оторвать куски прочной ткани.

— Это возможно? — спросил Рэй.

— Старец указал ей путь. Полагаю, уход Аделии к достойным будет верным решением.

Они беседовали, словно меня уже не было в этом мире. Молодой граф кивнул:

— Согласен. Ей нечего делать среди нас.

Казалось, большего разочарования и быть не может, но я его получила. Расставаться с девушкой, признавшейся ему в любви, навсегда, сохраняя настолько равнодушное лицо, мог только Боннт!

— Леди опасается моих людей, — обернулся к нему принц, — а ехать одной слишком неразумно. Могли бы вы выделить сопровождение, граф?

— Я сам ее провожу с вашего позволения, — тоже отвернулся Рэймон.

— На автомобиле? — воодушевился Габерт.

— Дороги запружены беженцами. Машина будет ползти как сонная муха. Мы поскачем верхами. — Он лукаво взглянул на меня: — Любишь конные прогулка?

Я ненавидела их, с детства боялась лошадей, но сейчас готова была оседлать дракона, лишь бы поскорее расстаться с этим бессердечным человеком.

Заботы обо мне снова легли на плечи Рэймона. Его высочество выделил двух лошадей, по его словам, самых спокойных, в расчете на то, чтобы двигаться непрерывно. У графа тоже была запасная лошадь. Кроме нас к Бараньей башке отправились пять человек из отряда Боннта: четверо крепких мужчин, по виду охотников, и паренек лет пятнадцати. Юношу звали Дрон, остальные обращались друг к другу по прозвищам, Рэй их не представил. Дылда ехал впереди, замыкал вереницу Беспалый, остальные двигались с нами.

Те участки дороги, где встречались беженцы, давались нам нелегко. Даже по обочинам приходилось пробираться с осторожностью. К счастью, люди собирались в стаи, между ними случались довольно свободные прогалы, где мы скакали во весь опор.

Разговаривать не получалось, да и желания такого не возникало ни у меня, ни у спутников. Раза три случались неприятности: чуть ни под копыта бросались люди, умоляя или требуя продать им свободную лошадь. Граф действовал довольно грубо, оттесняя мешающих проезду просителей. Мне было жаль вынужденных топать пешком бедолаг, но что поделать: они уходили от опасности, а мы мчали навстречу ей. Даже после того как я достигну плато, спутником придется ехать обратно, а без свежих лошадей не уйти от преследования, случись вохрам обнаружить их.

На ночлег остановились у кромки леса, проехав его насквозь. Для меня устроили ложе из веток, поверх я постелила дождевик и легла, завернувшись в выделенное Дыдлой одеяло. Хотелось стянуть сапожки и дать отдых ногам, но Рэй советовал не делать этого, в любой момент на нас могли напасть, а убегать от бандитов босиком будет сложно. Сам граф не ложился, сел рядом, прислонившись к стволу вяза, и прикрыл глаза. Дрон заснул прямо у костра, завернувшись в чей-то плащ, остальные договорились, сменяя друг друга дежурить всю ночь.

Ноги мои жгло, не позволяя задремать несмотря на усталость. Спину ломило, то, что ниже спины, превратилось в сплошной синяк, и я могла лежать только на боку или на животе. Перед мысленным взором мелькали картинки дневного пути. Приятно было вспоминать нечаянную похвалу Рэя, он отметил, что я держусь в седле куда лучше, чем он себе представлял. Я фыркнула в ответ, меня, конечно, обучали ездить верхом, а не любила я этого лишь потому, что в детстве упала с пони и получила травму. Сам граф смотрелся в седле ничуть не хуже, чем за рулем автомобиля. Я украдкой любовалась тем, как Рэй непринужденно управляет лошадью. С него можно было писать картину «Кентавр, смотрящий вдаль» или что-то вроде того.

Устав вертеться, я приподнялась на локте и спросила:

— Рэймон, спишь?

Лишь заговорив, осознала, что не прощу себе потом оставшейся между нами пропасти.

— Сплю, — отозвался он, — а что еще делать ночью в обществе прекрасной леди?

Не могу объяснить почему, но его шутка как-то сразу растопила лед, сковавший мои эмоции. Настроение моментально улучшилось, словно у меня внутри зажгли сотню ярких свечей.

— Расскажи, что случилось, — попросила я.

— Ты об отце? — он повозился, сползая ниже, и уперся локтями в землю.

— Да.

— Я его убил, — сказано это было таким холодным тоном, что я чуть не задохнулась от испуга. Села и уставилась на Рэя, пытаясь рассмотреть выражение его лица в пляшущем свете костра. Боннт повернулся на бок, взглянул спокойно и твердо: — Отца хватил удар, когда я вернулся без тебя.

— Как ты… как… — Я зарылась пальцами в волосах и потрясла головой, стараясь совладать с чувствами. Спустя миг испытала облегчение от того, что Рэймон выразился не в прямом смысле, хотя, конечно, графа было жаль. Я спросила: — а мама?