Он даже не попытался активировать свой Дух-Код высшей ступени, чтобы избежать боли, рвущей его изнутри. Его живот был как кровавая каша, словно его разорвало бомбой.

Его взгляд по-прежнему был обращен на Сениду, его улыбка никак не желала блекнуть. Кровь стекала с его развороченных болью губ, как будто он только что выпил кровь жертвенного теленка.

Сенида встала над ним, закрывая собою небо.

— Ты был не самым удачным экспериментом, — сказала она. — Но теперь все закончилось.

Он поднял глаза.

— Да, все закончилось, — сказал он. — И ты все-таки отдала мне свой великий дар. — Он тяжело осел на землю.

Сенида нервно повела плечами. Ее словно заворожил вид его искромсанной плоти.

— Дар?!!! — закричала она. — Какой еще дар?!!! Не будет тебе никаких даров. Только боль, бесконечная боль.

Поющий в Истоке кротко кивнул.

— Да, — сказал он. — Да. Боль станет мантрой, которая сохранит мою целостность. Боль — это дар, заключенный в моем земном теле, и ты отдала его мне. — Он сделал судорожный вдох и медленно закрыл глаза. Его разум проник в область без времени, чтобы он мог совершить это последнее деяние любви. Так Поющий в Истоке забрал с собой всю Историю — обратно в великую пустоту, откуда выходит все сущее: в точку без смысла и без значения, где необъятные миры покоятся, словно тончайшие нити чистейшей возможности, что ждет воплощения.

Каждая мысль, каждое впечатление, каждая микро-крупица опыта, каждая боль, каждое воспоминание с того мига, когда Сенида упала на Землю — все это вырвалось из пульсирующей точки, скрепляющей мироздание. Сознание Поющего в Истоке переполнилось вспененным воображением: полный спектр измерений, уходящих в бесконечность — видения из разума Бога. Он увидел всю боль, причиненную Сиренами людям, и постиг их мышление в калейдоскопе деталей. История свернулась в его сознании, словно личинка в непробиваемом коконе: сгусток жестокости и злобы, который не должен проникнуть в мир. Но вместе с силой Сирен он вобрал в себя и питавшую эту силу энергию человеческих снов и все то чудесное, что в них есть. У Него просто не было выбора.

Сама Вселенная застыла на долю секунды, когда планета Земля полетела в разрыв энергетической цепи. Реальность предприняла отчаянную попытку заполнить брешь в мироздании, и два обособленных Времени сплавились друг с другом. Живые встретились с давно умершими родственниками, а те, в свою очередь, узрели будущее, не предназначенное для их глаз. Машины, наделенные искусственным интеллектом, получили возможность проникнуть в медлительный разум своих прототипов. Все смешалось, все сбилось. А потом квантовое поле возобновило цикл жизни… и жизнь продолжалась… лишенная силы снов… жизнь продолжалась…

Сияющий образ — послесвечение Сениды — горел в пустоте наподобие сверхновой звезды. Она поняла, что случилось. Понимание пришло, как волна искаженных воспоминаний. На каждое мгновение злобы теперь возникли бессчетные проекции-отражения: все несбывшееся, что могло быть (должно было быть) и все-таки не обрело бытие. Незримое «я» в глубине ее сущности закодировало все происходящее в образе ее воли, но проявить эту волю она не могла. Странно, подумала она, ведь я понимаю, что это возможно. И все-таки, невзирая на все чудеса, оборванное время неподвижно застыло в шатком равновесии в своем новом доме, и лишь трансзатвор Поющего в Истоке держал его, не давая обрушиться в пустоту. Обусловленная измерениями реальность просто так не отпустит своих детей — ей нужно, чтобы что-то осталось, пусть даже малая часть. Поющий в Истоке заставил эту частицу себя сжаться до минимальных размеров, до крошечной точки, которая останется на Земле, чтобы служить противовесом.

Время не проходило, время стояло на месте, и постепенно Сенида, лишенная силы и сущности, начала понимать, что ее положение более чем затруднительно. Она нашла способ, как действовать через фрагменты возможностей внутри окружающего безмолвия, смыкаясь вокруг силы, что держала ее в безвременье — силы Поющего в Истоке.

У нее не было ни единого шанса на синтез; она могла лишь подтачивать эту силу, разъедая ее изнутри, продвигаясь на ощупь к ядру этого силового поля, где она все же нашла столь отчаянно необходимую ей энергию.

Крошечная точка, спрятанная в потайном месте где-то на Земле, медленно разрасталась, распространяя себя вовне. Возможность растягивала границы, сдвигая смежную пустоту в направлении вероятности, вероятности осуществиться. К Сениде уже возвращались фрагменты утраченного сознания, она росла… и росла… и росла… проникая в пространство и время незримыми щупальцами…

Сновидец выронил книгу. Она медленно закружилась в воздухе, словно лист, сорванный ветром — так странно, так вязко, — и опустилась на землю. Пустоши были как большой раздраженный зверь, готовый наброситься и проглотить. Внутри тихо подрагивал страх, взмокший, пропитанный вопросами, так и оставшимися без ответа. Темный ветер носился в пропыленной пустоте, утрамбованной бессчетными бурями. Сновидец размышлял о своем безумии: ведь он действительно воображал, что у него все получится, что он пройдет через эту Историю, сквозь этот сверкающий миф, сотворенный из сумрака и изуверства.

Так прошло много времени. Сновидец взглянул на Линиума, медленно сводя воедино фрагменты скомканных размышлений. Двое мужчин словно застыли в шатком равновесии на краю мысли, а потом Сновидец заговорил, разломив напряженную тишину.

— Ну вот, История все же раскрыла секрет нашей утраченной сон-силы, — сказал он мертвым голосом. Его лицо было как пепел. — Но вот что странно: теперь, когда я все знаю, я как будто стою на краю другой пропасти, которая еще глубже, еще страшнее. — Он улыбнулся, как улыбается человек, который многое знает, но это знание не приносит ему радости. Он так и сказал: — Знание, оно не приносит радости, хотя… если знаешь, что наша Большая Потеря — это следствие великого самопожертвования и любви…

Он умолк, не закончив фразу. А потом тихо сказал:

— Прости меня, Линиум.

Линиум кивнул.

— Поющий в Истоке понимал, что Сенида не успокоится только порабощением Земли. У него просто не было выбора. Он был мудрым и знал, что Природа так или иначе Себя восстановит. Так и случилось. Инструмент этого восстановления — вы, Сказители.

— Ничего себе поворот. — Сновидец с горечью усмехнулся. — Те, кто призваны спасти человечество, в конце концов, приведут его к гибели.

— Вот она, жуткая красота ядовитого разума Сениды, — сказал Линиум.

Глаза Сновидца зажглись, взгляд рассыпался искрами.

— Только хотелось бы прояснить пару моментов, прежде чем мы пойдем дальше.