Они все прибывали и прибывали, грозные легионы вечности… земля дрожала от их мощной поступи.

Так начался день…

Линиум побледнел, словно самый вид этих полчищ выпил из него кровь. Сновидец заметил, что Линиум весь дрожит.

— Ты что, в первый раз видишь их в плотной материальной форме? — спросил он.

— Знаешь, как говорится, — ответил Линиум. — Тот, кто ничем не рискует, получает в награду покой и уют.

Сновидец рассмеялся.

— Но нам это, похоже, не светит. Что там с Кругом?

Линиум вгляделся в абстрактный узор, который сложился в зияющую пустоту.

— Не хотел бы тебя огорчать, но порадовать нечем, — сказал он. — И хотел бы, но — нечем.

Сновидец подошел и тоже всмотрелся во взвихренный узор. Сознание вдруг уловило сигнал возбуждения…

Лицо превратилось в искрящийся аромат — глаза девочки стали, как серебристый космический корабль, парящий в межзвездном пространстве, словно потерянная душа — вымышленное животное было молитвой на губах распаленной возлюбленной — бесконечную красоту насадили на черенок небытия — две непримиримые противоположности слились воедино — цветок истошно кричал внутри сна ~ плоть запретного путешествия — повод, вдруг обернувшийся исцелением своей причины.

Линиум оттащил его от Круга.

— Эй, Сновидец! Очнись. Не увлекайся. А то мы тебя потеряем еще до того, как все начнется. Я ни разу не видел такого взбудораженного узора. Похоже, Сирены блокируют нам путь к отступлению.

Сновидец тряхнул головой:

— Черт, что это было?

— Наверное, это все из-за них, — он указал в сторону войска Сениды, этой громады слепящей ненависти, что уже надвигалась на них.

— И что теперь делать, Линиум? — спросил Сновидец. — Не знаю, как ты, но когда я в последний раз дрался с тысячью механических Демонов…

Неожиданно у них за спиной встала стена гипнотических звуков. Они обернулись. Узоры в Круге вспенились серебряным пламенем. Звук был как жизнь, которую некая сила насильственно повернула вспять. Из глубин Круга извергся поток слепящих лучей. Лучи сложились в сложное геометрическое построение, из которого поднялся столб плотного света, и из этих зыбучих песков запредельной алхимии вышла сияющая человеческая фигура. Свет сделался твердым, раскололся на миллионы кусочков и осыпался на поверхность бурлящего Круга, открывая фигуру во всем ее великолепии…

— Талис, — прошептал Сновидец. — Талис.

Она вышла из пламени, которое было как раскрошенная кислота. Но эта была не та Талис, которая выплыла из туманных видений Сновидца. Он смотрел на это сияющее существо, одетое в струи подвижного света. Они растекались по ее лицу — белому, точно соль. Она была вся пронизана такой неизбывной жестокостью и гордыней, что у Сновидца перехватило дыхание. При каждом движении ее тело как будто вздрагивало, как будто сквозь плоть под искрящейся кожей проходили сейсмические волны. Ее аура, записанная в Дух-Коде, обнимала ее мягким сиянием, создавая зыбкое подобие плотного тела, словно образное сравнение в поэтическом тексте: Богиня и автомат, сплавленные воедино. Без единого шва, без единого искажения ритма и образа. Она была как слияние смерти и воскрешения.

Ее багровые одежды отливали серебристо-синим и темно-лиловым. Они были расшиты замысловатым узором, в котором присутствовали небывалые звери ужасного вида, в их свирепо оскаленных пастях мерцали драгоценные камни.

Из ее глаз изливалось сверкающее сладострастие…

Линиум отшатнулся, обе его руки тут же преобразовались в странное, до нелепого нескладное оружие.

Талис быстро взглянула на него, настороженно, пристально.

— Не стоит, Линиум — сказала она спокойно. — Ты целишься не в том направлении. — Она положила руку ему на плечо и развернула спиной к себе. Легко, как ребенка. — Вот, — сказала она. — Так-то лучше.

Он даже и не пытался сопротивляться. Он принял свою судьбу.

Сновидец смотрел на нее, ошеломленный.

— Талис, — сказал он. — Что происходит?..

— Похоже, без помощи вам не справиться, — сказала она. — Но вам повезло. Я случайно проходила мимо.

Она указала на Круг:

— Сейчас можно пройти. Я стабилизировала узор. — Ее голос был жестким и чувственным одновременно. — Идите! Чего вы ждете? Идите!

Несколько Киборг-Ведьм, вырвавшихся далеко вперед, обрушились на них с неба.

— Вам конец, — кричали они. — Вам конец.

Талис небрежно взглянула вверх и сказала:

— А мне кажется, что конец вам.

И уже в следующую секунду атакующие Киборг-Ведьмы вспыхнули в воздухе и осыпались пеплом, хотя Талис даже пальцем не пошевелила. Она подошла и молча взяла Сновидца за руку. Свободной рукой она сжала его подбородок. Сильно, до боли. Ее поцелуй был горячим и сладким, со странным, как будто химическим привкусом — но скорее приятным, нежели нет. Их тела вжались друг в друга, замкнувшись в страстном объятии. Потом она отпустила его. Ее глаза затуманились грезами обольщения. Ее губы так и остались слегка приоткрытыми, словно требуя еще поцелуев.

Запредельное существо, воплощение совершенной возлюбленной: жадная, опытная, ненасытная, обольстительная, смелая и безжалостная.

— Кто ты, Талис? — спросил Сновидец.

Она улыбнулась, так нежно и робко — почти как девочка, которую смутили нескромным вопросом.

— Скажем так, я — бессчетные возможности, которые могут сбываться.

Он отступил на пару шагов:

— По-моему, нам стоит пересмотреть то, что ты говорила.

Талис направила в небеса дугу пламени, уничтожив еще пять Ведьм. Потом озадаченно повернулась к Сновидцу:

— А что я говорила?

Он улыбнулся:

— Чем сильнее ощущаешь свою принадлежность, тем меньше чему-либо принадлежишь.

По щекам Талис струились слезы, похожие на капельки затвердевшего серебра.

— Видишь, что ты наделал, Сказитель, — сказала она. — Ты даже не представляешь, сколько времени я пробивалась сюда, сколько времени я заряжала себя этим пламенем. — Она умолкла на миг и продолжила, уже спокойнее: — Земля ждет вас обоих. Узор безупречен. Сейчас можно пройти. Я задержу этот кошмар. Сколько смогу.

Она была как ослепительный свет вдалеке, который медленно приближался. Она снова заговорила.

— Вот сейчас мы начнем уже по-настоящему, — сказала она.

Еще несколько Киборг-Ведьм устремились на них с высоты. Талис сожгла их всех одним взглядом.