Ноеминь грустно улыбалась, глядя на происходящие перемены. В ее жизни теперь вечная осень. Мы смотрели друг на друга из разных времен года. Я опускала глаза — произошедшее со мной могло показаться ей предательством. Но однажды она сказала:

— Руфь, тебе уже достаточно лет, ты должна снова выйти замуж, иметь семью, детей. Думаю, Хилеон так бы хотел.

Я снова опустила глаза, залившись красной краской. Как воришка, которого поймали за руку на краже батона. Я уже месяц тайно встречалась с мужчиной.

Вооз совсем не похож на Хилеона. Точнее, не то чтобы совсем не похож… Те же качества, но проявляются по-другому.

Вооз строит свою жизнь вокруг меня, тактично стараясь не вторгаться в мое глубокое личное пространство. Иногда он с любопытством смотрит НА мои глаза, не давая себе проникнуть дальше. Хилеон всегда смотрел мне прямо в душу. У Вооза я существую автономно, словно маленькие часы, помещенные внутрь больших. Он не пытается проникнуть в мой механизм, но тем не менее бережет его, создавая удивительно тепличные условия.

И, наконец, настал день, когда он попросил у Ноеминь моей руки. Это было трогательно. Никому даже в голову не пришло идти к моей биологической матери. Все эти годы я ничего о ней не слышала. Думаю, что я для нее никогда и не существовала. Она просто прекратила в меня играть как в надоевшую, немодную куклу, у которой к тому же не в порядке руки и ноги, так что не поворачиваются туда, куда нужно. И маме это наскучило, наконец… Это было самое приятное, что она когда-либо делала для меня.

Я и Вооз поженились, через год у нас родился сын, а еще через два — дочь. Ноеминь живет с нами. Она уже совсем стара, почти ничего не слышит… Смотрит телевизор, совершенно не понимая происходящего, или сшивает цветные кусочки ткани в наволочки, подушечки, покрывала… Я забочусь о ней, и сердце мое заходится от нежности и благодарности, что много лет назад Хилеон подарил мне, может быть, самое дорогое на тот момент моей жизни — мать.

Сидя на крыльце дома, я вижу одновременно Ноеминь в плетеном кресле и Вооза, играющего с нашими детьми. Две половинки моей жизни отчетливо разделяет черный блестящий поливочный шланг. Одна покрыта густой тенью, словно все более и более с каждым поворотом земного шара отступает в прошлое, другая залита солнечным светом, наполнена пением птиц и благоуханием цветов. Мои ноги стоят по разные стороны этого шланга.

И вдруг я понимаю, как это ни ужасно, я всего лишь гувернантка при детях Вооза, я забочусь о них, воспитываю, но не люблю… Как и их отца. Он хороший, замечательный, но чужой… Совершенно чужой мне человек, с которым, тем не менее, жизнь моя связана навсегда. Вот этими самыми посторонними моей душе детьми.

Глядя, как Ноеминь качается в своем кресле, обхватив обеими руками урну с пеплом Хилеона и устремив водянистые старческие глаза к небу, я впервые в жизни почувствовала укол ревности из-за того, что я теперь жена Вооза, а она останется матерью Хилеона навечно.

И этого нельзя изменить. Круг моего бессилия замкнулся.

— Я ею восхищался! Манеры, интеллект! В ней видна порода! За это можно простить все. Как она ходит, разговаривает, пьет, сидит, лежит! Обычные действия, казалось бы, — но как! Этого никто не в силах повторить, и дело, наверное, не в ее красоте, хотя, конечно, и в этом с ней никто не сравнится, дело в том… Боже! Если бы только она любила меня. Если бы только любила! Я бы все на свете отдал за ее любовь. Я так старался ее заслужить. Одобрительный взгляд! Ты знаешь, она может одобрить только что-то действительно впечатляющее. Это бывало редко, но каждый раз я чувствовал себя лучшим из лучших! Я никогда не смогу научиться… Нет, не смогу так тонко чувствовать! У нее врожденное чувство вкуса. Она выбирает лучшее не задумываясь. Мне мучительно видеть, как она старается, силится изо всех сил полюбить меня или хотя бы научиться выносить. Древние считали, что женщины общаются с потусторонними силами, вступают с ними в совокупление, получают от них знание. Настоящая женщина всегда ведьма. Мне никогда не забыть ее! Она единственная! Смысл моей жизни! Все, что я делал, — все для нее!..

Истерика Артаксеркса перешла в бурные рыдания.

Развод с женой, неизбежность которого была столь очевидна с самой их свадьбы, давался ему тяжело. Астинь ясно дала понять, что не желает более терпеть мужа возле себя. Если вас попросят изобразить королеву ведьм — фотографируйте жену Артаксеркса. Она красива! Она притягивает, гипнотизирует своей красотой. Нереально высокого роста, божественного телосложения, с которым не может сравниться никто из известных мне мужчин, — мускулистые рельефные руки и ноги, крепкие ягодицы и упругая большая грудь.

Астинь завораживает своим томным загадочным взглядом, мерцающим под полуопущенными веками, длинными ресницами. Брови изгибаются, словно две змеи, крутой дугой. Блестящие густые волосы, черные до синевы, лежат вокруг лица плотным ореолом. Ей не хватает сатанинского меча-скипетра. Женщины стараются не оказываться с ней рядом — любая кажется на фоне Астинь маленькой пузатой каракатицей.

Конечно, Артаксеркс не мог в нее не влюбиться. Он дерзнул приблизиться, он сумел заслужить ее расположение. И теперь, когда Астинь окончательно потеряла к нему так мимолетно возникший интерес, он впал в уныние.

— Конечно, я знал, что когда-нибудь это произойдет, но все равно оказался не готов. Я не могу даже злиться на нее. Я себя ненавижу!

Артаксеркс предпринимал отчаянные попытки вернуть Астинь. Но чем больше он старался, тем хуже становилось. Все его старания были ужасно неуклюжими, лишенными экзотики, Астинь только еще больше разочаровывалась в нем. Он совершенно отчаялся и запил. Попытки завести романтические отношения с другими женщинами ни к чему не приводили.

— Я просто не могу. Никто не может сравниться с ней. Никто не обладает ее вкусом, не говоря уже о красоте! Я даже не могу представить себя в постели с другой женщиной. Они так глупы, доступны. Подцепить их так легко, что даже противно. Ни малейшего усилия. И сразу разговоры о любви! Они торгуют своим чувством, доказательств существования которого, за исключением их слов, нет. Им всем что-то нужно! Кто говорит об этом сразу на первом свидании, кто на втором. Астинь никогда ничего не было от меня нужно! Более того, я отчаянно хотел сделать что-нибудь для нее, чем-то удивить, порадовать. Но это было так сложно. Она всегда говорила, что ей приятны внимание и забота, а не избитые подарки вроде духов и украшений. Ей можно было преподнести только что-то особенное, что действительно говорило бы о том, как я ее люблю, как долго я искал подарок, достойный ее! Другие женщины корыстны так мерзко, так мелочно. Они дешевки! Ни одна не стоит больше ужина.

Артаксеркс закрылся руками. Его действительно жаль. Друзья на все лады советовали ему продолжать искать замену Астинь.

— Думай о ее недостатках! Если ты все время будешь твердить о том, какая она замечательная, никогда не сможешь позабыть ее. Думай о том, что у нее было плохого!

— У нее нет недостатков, я уже пытался! Я восхищался и, несмотря ни на что, продолжаю восхищаться ею! Она красива, самостоятельна, умна! Думаешь, я сходил бы так с ума?! Ты хоть можешь понять, каково мне?!