– Вынудит? – Свенельд в негодовании хлопнул себя по колену. – Погляжу я, как эти вы… хухоли к чему-то вынудят Олава конунга!

– Я тоже слышал… – с явной неохотой признался Даг. – И похуже даже…

– Что – похуже? – обернулся к нему Боргар. – Говори уж.

– На пиру зимой болтали… – Даг взглянул на Фьялара, призывая того в свидетели. – Что, дескать, пока люди Олава будут у сарацин, можно свое войско отправить по Маламге, где уже словене живут. Разорить, полон увести. И тогда уж договор предлагать…

Русы уставились на него в изумлении и негодовании, раздавались бранные слова.

– Что ж ты молчал-то? – хмуро взглянул на него Боргар. – Это ведь измена!

– Да они так, спьяну… На пиру всякий хвалится и хочет само небо завоевать! А протрезвеет – и опять за работу, чего уж…

– Кто это болтал? – быстро спросил Свен. – Кто здесь такой Харальд Боезуб?

– Ну, Пагай тот же, Аталык… Но это еще не измена, это просто болтовня пьяная. И не все так думают, как они. Многие тоже говорят: дескать, не такую уж тяжкую дань мы платим, и ради мирной торговли можно и дать по кунице с ловца. А Умай хочет на сарацин идти, я от него сам слыхал, он со своего конда[43] два десятка отроков собрать и вооружить сулил.

– А что Тойсар?

– Тойсар ничего такого не говорил, – ответил Боргару Хравн. – Юксо-ерге, родня жены, его настраивают против вас – Пагай ей исвеля… то есть младший брат, – но сам Тойсар считает, что дружить с нами полезнее, чем враждовать.

– Ну еще бы! – воскликнул Свен. – При тех дарах, что он от нас получает…

– Но ты понимаешь, почему я так хочу высватать для Арни Тойсарову дочь, – вставил Даг.

– Теперь я понимаю, почему это будет так трудно сделать, – хмуро бросил Боргар. – Если вообще возможно.

– Если вы пойдете сватами, ему будет труднее отказать.

– Мы пойдем, я же сказал!

Боргар обвел своих младших товарищей пристальным взглядом. Судя по их сосредоточенным лицам, все понимали важность происходящего. Речь шла не только о красивой девушке, даже не только об участии мере в сарацинском походе. Если не склонить их выступить заодно с русами против сарацин, как бы они не выступили против русов, когда все воины, которых Олав сможет собрать, будут за южными морями, откуда вернуться не сумеют, пожалуй, и за год.

– Я говорил им, – подал голос Фьялар, – русов можно разбить, можно даже прогнать, но они поднакопят сил и вернутся. Обязательно вернутся. Они тянутся в эти края уже лет двести и не отступят. Это надо помнить тем, кто вздумал с ними искать ссоры. Но вы же понимаете…

– А ты чего тут лазишь? – вдруг спросил Хравн, глядя куда-то за спину Свена.

Свен обернулся и обнаружил ту девчонку, что видел в доме Кастан. Она стояла с таким видом, будто имеет полное право здесь находиться. У ног ее виднелся большой, в половину ее самой, берестяной короб с крышкой.

– Это что еще? – удивился Свен, не ждавший встретить здесь Тойсарову служанку.

– Ты за мной, Финский Альв? – спросил Хравн.

Девчонка повела плечом и кивнула на короб.

– Госпожа Кастан прислала хлеб, – на чистом северном языке ответила она, поразив этим Свена почти так же, как если бы человеческим языком заговорила коза или некий предмет домашней утвари.

– Это моя дочь, – пояснил Хравн, видя недоумевающие лица.

– А я думал, она местная… меренка, – сказал Свен.

– Она местная и почти меренка, – кивнул Хравн. – Ее мать была меренка. Она ее назвала Алдыви – «непоседа», а я ее зову Альвинн – Финский Альв.

– Похоже! – хмыкнул Тьяльвар.

В лице малорослой девочки с оттопыренными ушами и гладко зачесанными и заплетенными в тонкую косу волосами и вправду было нечто странное: скрытое лукавство при внешнем простодушии, тайная насмешка, запрятанная под мнимым безразличием. Она умело напускала на себя такой вид, будто ничего не видит, не слышит и не соображает, но даже за напускной пустотой ее глубоко посаженных глаз светилась спрятанная хитрость.

– Я видел ее у Кастан, – сказал Свен. – Думал, она тамошняя.

– Ава Кастан любезно взялась присматривать за нею, – пояснил Хравн. – Мне-то когда с девчонкой возиться? Замуж скоро выдавать, а без матери кто ее прясть-ткать научит?

– Скоро! – Велерад засмеялся. – Лет через десять всего-то, да, Свен?

Алдыви на вид была не старше Витяны, но сейчас Свен вспомнил свою юную супругу не без удовольствия: Витислава, с ее тонким личиком, была красивее маленькой меренки, и светло-русая коса ее, несмотря на молодость, была толщиной в ее собственную руку.

– Я женился пятнадцать лет назад, вот и посчитай, сколько ей. В Хольмгарде ее уже пора было бы обручить. Здесь придется повременить, чтобы другие молодухи не засмеяли… ну, это если никто из вас не пожелает взять ее за себя и увезти, – добавил Хравн не то в шутку, не то всерьез и посмотрел на Велерада.

– Я пойду выложу хлеб, – Алдыви кивнула в угол, где уже приметила разложенные съестные припасы.

– Выложи, – позволил Свен. – И поблагодари от нас госпожу Кастан! – крикнул он, когда девчонка уже отошла, волоча короб.

Разговаривая с Хравном, Свен замечал краем глаза, как Алдыви, переложив хлеб в корзину, слоняется по дому: разглядывает пожитки, задает какие-то вопросы хирдманам, поднимает с пола и сворачивает разбросанные парнями сорочки и еще какие-то вещи – Кастан приучила ее не проходить мимо беспорядка. Видно было, что, несмотря на юность, девушка у Хравна растет неробкая и деловитая. Должно быть, она ждала отца, чтобы вместе идти домой, но ей было любопытно поговорить с его соплеменниками, из которых она знала лишь немногих, живущих в Арки-вареже и тоже больше походящих на мерен, чем на русинов.

Однако, поглядывая на Алдыви, думал Свен больше об Илетай. Заметив раз, как за девчонкой следит глазами Велько, отметил: и этот тоже. Велерад сидел не с ними у стола, где стояла корчага пуре и лежало вяленое мясо, а на своей лежанке; вид у него был мечтательный, и он все вертел в пальцах помятую и совершенно бесполезную восковую нить. Вот Алдыви подошла к нему, что-то сказала, Велько что-то ответил, и девчонка засмеялась.

– Ладно, засиделся я с вами, – наконец Хравн отставил деревянную чашу и поднялся. – Заболтался, а завтра работать. Силан тау, пойду к себе.

– И я пойду, – Фьялар тоже поднялся.

– На лов завтра?

– А куда ж? Семеро детей кормить надо, вторую зиму пропущу – все перемрем.

– Пригласил бы вас в ответ, да у меня все хозяйство ведет вон та мышь ушастая… – Хравн огляделся, отыскивая дочь, – с нее много не возьмешь.

– А у нас у самих хлеб пополам с заболонью… – проворчал Фьялар.