беспрерывно и безуспешно боролась, а ее студент по фамилии Марков.

-- ...насобирал целый рубль однокопеечными монетами! -- выпалил взъерошенный шалопай, по Лериной милости промахнувшийся по Борису Годунову.

Лера перевела ледяной взгляд на Макса Маркова, никогда не отличавшегося особым усердием, и ехидно поинтересовалась:

-- Бросаете монетки, чтобы еще раз вернуться сюда?

-- Я... нет, Валерия Павловна. -- В его глазах появился испуг.

-- Я вполне могу вам это устроить, -- холодно отчеканила Лера, обращаясь уже не только к Маркову, но и ко всей моментально притихшей компании.

Учитывая, что следующая неделя была уже зачетной, ее обещание прозвучало довольно-таки зловеще.

Сразу же наступила полная тишина. Было бы слышно, как муха пролетит, но даже самые морозоустойчивые особи перемерзли задолго до начала отопительного сезона в их вузе.

31

Звонок только что прозвенел, и студенты потянулись из аудитории. Господи! Неужели все? Лера чувствовала себя не лучше выжатого лимона, и мысль о курсах, которые еще предстояли ей вечером, бодрости не добавляла. Слава Богу, хоть учеников сегодня не было. Невольно ей вспомнилось замечание Макса относительно сведения себя в могилу непосильным трудом. Опять Макс... ну уж нет! Он перестал для нее существовать, оставшись лишь воспоминанием, возможно, даже лучшим воспоминанием в ее жизни...

Именно этот момент "лучшее воспоминание в ее жизни" и выбрало, чтобы предстать перед ней наяву. В руке у Макса была великолепная роза на длинной-предлинной ножке, ее крупный светло-розовый бутон успел уже наполовину раскрыться, наполняя воздух тонким изысканным ароматом.

Когда Макс вошел, Лера, отвечавшая на вопрос о графике приема задолженностей, замолчала буквально на полуслове, а ее рука с ежедневником так и осталась совершенно неестественным образом висеть в воздухе.

Студенты, не успевшие покинуть аудиторию, с любопытством переводили взгляд с Валерии Павловны на незнакомца и обратно.

-- Привет, -- тихо произнес Макс, подойдя к столу.

Не вставая, Лера, откинула назад голову.

-- Здравствуй. -- Ей бы хотелось, чтобы голос ее прозвучал сухо и холодно, но получилось едва слышно и как-то хрипло.

Оба смотрели сейчас только друг на друга, однако связи с окружающим миром еще не успели утратить, а потому заметили, что студенты продолжают топтаться на месте и никто из них почему-то никуда не торопится.

Обернувшись, Макс обратился к заинтригованной аудитории:

-- Ребята, я понимаю, вам страшно интересно посмотреть, что будет дальше... -- Тут он заметил настенное изображение своего родителя и хмыкнул: -- Н-да, времена меняются, но не нравы, хотя... -- Его взгляд задержался на раскиданных по полу монетках, затем Макс снова обратился к студентам: -- Итак, господа, не соблаговолите ли оставить нас с Валерией Павловной наедине? Нам просто жизненно необходимо пару минут поговорить без помех.

Лере тоже не хотелось выяснять отношения прилюдно, и, казалось бы, она должна быть признательна Максу, но почему-то ее гораздо больше волновало, с какой это стати он здесь распоряжается. И вообще, что он о себе возомнил? Что теперь подумают о ней студенты?

Пока Лера задавалась риторическими вопросами, еще более заинтригованные студенты, которые уже много что успели подумать, неохотно потянулись к двери. Замешкавшуюся Юлю Перфильеву за рукав вытащил из аудитории Макс Марков, оказавшийся на этот раз гораздо понятливее умненькой отличницы.

Наконец дверь за ними закрылась, Лера и Макс остались одни. Впрочем, на длительное уединение рассчитывать не приходилось, перерыв должен был закончиться минут через пятнадцать.

Не говоря ни слова, Макс озабоченно вглядывался в ее осунувшееся бледное лицо, в тени под глазами, и Лера почувствовала настоятельную необходимость прервать затянувшееся молчание. Тут уж было не до оригинальности, и она задала ставший привычным вопрос:

-- Откуда ты взялся? -- Справиться с голосом ей все еще не удавалось.

-- Из аэропорта, -- спокойно ответил Макс и, не обращая внимания на ее удивленно вздернутые брови, протянул Лере розу. -- Это тебе.

-- Спасибо. -- Она понюхала цветок. -- Неужели, Макс, на поиски розы у тебя ушел целый день?

-- Твой сарказм, Лерочка, совершенно неуместен. Если бы ты не отключила свой мобильник...

-- Я его уже разбила, -- информировала она и тут же пожалела о сказанном, ведь Макс, чего доброго, мог вообразить, что она это сделала от злости, отчаяния или в каком-нибудь ином сильном эмоциональном порыве.

-- Ну, хотя бы трубку не бросала бы всякий раз, когда я звонил тебе. -- Судя по его понимающей улыбке, он и вообразил нечто в этом роде. -- Тогда я смог бы еще позавчера предупредить тебя, что на день задерживаюсь.

Упрек был справедливым, но только отчасти.

-- А вчера ты никак не мог предупредить? -- стараясь говорить вообще без эмоций, поинтересовалась Лера. -- Или сегодня утром?

Макс присел на край ближайшего к ней стола.

-- Вообще-то я пытался...

-- Да неужели? -- Уместен был сарказм или не уместен, сейчас она об этом не думала.

-- Вчера утром, если потрудишься вспомнить, ты, Лера, как обычно, бросила трубку.

Да, действительно, она это сделала. Но вечером-то она трубку не бросала, вечером он просто не звонил.

-- Но вечером ты не звонил. -- Леру переполняло благородное негодование, поскольку она была абсолютно уверена в своей правоте.

-- Ошибаешься, дорогая, вечером я тоже звонил, где-то около половины двенадцатого.

-- Неужели не дозвонился? -- деланно изумилась Лера, точно знавшая, что в это время она была дома, что телефон работал и что звонков никаких не было.

-- Представь себе. Потом я звонил еще несколько раз вчера и даже сегодня рано утром. У тебя все время было занято. Уж не знаю, с кем ты там все время разговаривала.

-- Ни с кем я не разговаривала! -- выпалила Лера, раздраженная несправедливым упреком. Тут ей пришло в голову, что, проверяя, работает ли телефон, она могла просто-напросто случайно сдвинуть трубку. И если так, то скорее всего это действительно произошло вчера еще до половины двенадцатого, а сегодня она вообще к телефону не прикасалась.

-- Ну, значит, трубку плохо положила, -- примирительно сказал Макс, -- ладно, сейчас это уже не важно. Вообще-то сегодня я сгоряча даже на кафедру тебе решил позвонить...

-- О нет!

-- Успокойся, дорогая, у вас тоже было занято. А потом я подумал, что раз уж так вышло, лучше нагрянуть без предупреждения. Так вот, возвращаясь к нашему последнему разговору... -- взяв Леру за руку, Макс помог ей встать, -- у нас у обоих на раздумья была целая неделя. И даже еще один день.