– Хорошую, красивую и серьезную.

– Даже слишком серьезную, а? Но, черт, я-то знаю таких девочек… Вначале такие серьезные-пресерьезные, а потом, слышь, поворачиваются к тебе задом и показывают тебе все-превсе, а?

Сеньор Черт-возьми, мой любимчик, казалось, слился с педалью газа, так что они стали единым целым. Он не переставал давить на нее, как не переставал и говорить, широко открывая рот и брызгая слюной. Говорил он с канарским акцентом, который все усиливался, будто Лео неделю сдерживался, а теперь дал себе волю. Волос у него не было, и голова отблескивала, словно пластик, в тусклом свете салона «ауди». Зато имелась аккуратная бородка клинышком, а под ней – двойной или даже тройной подбородок, наводивший на подозрения: не надел ли он пару резиновых масок? Он был толстым, но не сказать что неухоженным: такая комплекция, пущенная на самотек, может превратить тело в огромную котлету. Но его обладатель явно прилагал усилия, чтобы этому воспрепятствовать – при помощи тренажерного зала, «здорового» питания и, возможно, еще и тай-цзи, практикуемого совместно с коллегами-бизнесменами.

И его филией определенно было Жертвоприношение. Огромный, экспансивный, из тех, кому трудно смотреть в глаза, потому что это все равно что смотреть на голодного пса. Это желание и заставляло его притворяться. Сеньор Черт-возьми запускал шутихи и скрывал от чужих глаз вулканическую магму. А там, в глубине, могло быть все что угодно.

Я верила в то, что это – безумие.

– Не обращай на него внимания, – проговорил его приятель, сидя за его спиной, но всем телом развернувшись ко мне. – Лео – в некотором смысле бестия, но очень хороший человек… Береги силы, Лео. Сеньорита просто тащится от тебя.

– Да, береги силы, Лео, – сказала я.

Лео хохотнул, но его приятель лишь улыбнулся, глядя на меня в полутьме салона, словно хотел сказать: «Мы с тобой разделяем нечто, что Лео понять не способен». Внешность Педро прекрасно гармонировала с его поведением: стройный, с ухоженной бородкой и большими красивыми глазами, в которых смерчем закручивалась его собственная филия. Мне удалось установить, после получасового тестирования различными жестами, что его филия Жидкость и он склонен заглотить крючок базовой маски с изменчивым поведением. Я обнаружила логику в том, что один из «помощников» Наблюдателя – филик Жидкости, потому как именно эта филия может обнаруживать свойства других, и, возможно, именно в этом и коренились сомнения перфис. Филик Жертвоприношения, которому в выборе помогает филик Жидкости, – чудное сочетание, дававшее мне надежду на успех. Но точно так же они могли оказаться двумя скучающими yuppies[36] в дорогих костюмах и с дорогими авто, решившими развеяться после занюхивания дозы новомодного кокаина, из тех, что продаются в Сети. Реклама утверждает, что они лишены побочных эффектов и обеспечат тебе волшебную эрекцию. Проверить это утверждение на практике время явно не пришло.

– Далеко еще? – спросила я.

Лео, который наконец-то умолк, ограничившись трудновыносимым мурлыканьем, безбожно коверкая мелодию Hard Mess, сказал: «Да всего ничего», в то время как его дружок отвечал мне «нет».

– Мы уже близко, – прибавил Педро успокаивающе.

– А в чем дело, Еленочка, русская шлюшка? – взорвался весельем Лео. – Ты что, спешишь?

Ему нравилось, как он сам сказал, называть меня русской, хотя ему прекрасно было известно, что русской я не была. Его забавляли и другие вещи, в которых он пока не признался.

– Нет, не спешу, но и всю ночь на вас я потратить не могу. И потом, вы говорили, что дом близко, лысый ты козел.

– Как-как ты меня назвала?

Педро хохотал. Лео вывернул толстую, как у быка, шею, и машина пошла по дуге, отчего зазвенели бокалы для мартини на столике мини-бара между мной и его приятелем. И завизжал, обращаясь ко мне:

– Эй ты, супершлюха, мы заплатили тебе уже больше, чем ты зарабатываешь за целый месяц, разве не так? А вторую половину заплатим под конец. Так что нечего, черт тебя побери, подгонять. Вот дьявол! Ты снята на всю эту гребаную ночь, слышь? Ты – наша.

– Нет, не слышу. Погромче крикнуть не можешь?

Я рассчитывала раскручивать провокацию понемногу, пошагово. «Скинь же маску, Лео, ну давай, покажи, какой ты мачо и какой ты чокнутый…» Под предлогом, что мне нужно подтянуть сапог, я наклонилась и, выпрямившись, улыбнулась, потом сделала серьезное лицо, потом потянулась. Этот букет движений ублажил вечно изменчивого любителя Жидкости – из его глаз, казалось, снопами бил свет. Пригласив в машину, они сразу же усадили меня на заднее сиденье, и я выбрала следующую тактику: держать Педро на грани зацепа, а Лео предоставить полную свободу проявить себя. Педро закончил хохотать и прокомментировал:

– А ведь сеньорита права, Лео, мы сказали, что дом совсем рядом…

– И что из того? Еще и часу нет. Тебе что, к мамочке пора, сучка? Или ты боишься девственности лишиться? Тебе ведь заплатили, так? Ты – наша на всю ночь, так что захлопни свой гребаный рот, пока я не велел тебе его раскрыть, и пошире. Черт возьми, закрой свою пасть, а? Заткнись!

– Пожалуйста, Лео, хватит уже, – взмолился любитель Жидкости. – Елена будет слушаться.

Время, когда я должна была превратиться в покорный деликатес для Лео, еще не пришло, так что я промолчала. Педро снова взглянул на меня:

– У Лео свой характер, у меня свой. Но мы славные парни, можешь быть уверена. Тебе будет хорошо. Твое здоровье!

Он поднял бокал мартини, и мы снова выпили. Я верила в то, что в моем бокале – наркотик. Или в то, что кто-нибудь из них обрызгает меня анестезирующей дрянью с запахом розы. Я верила, верила.

Потягивая мартини, я перестала слушать и Лео, и его статиста и снова принялась разглядывать салон, как и сразу после того, как села в машину. Меры безопасности были налицо: подавитель мобильной связи – на щитке приборов, блокировка дверей, красный глазок сканера – чтобы удостовериться, что у меня при себе нет и перочинного ножика, и радар – это на предмет машин вокруг. Обычные игрушки тех, кто желает для себя безопасности и приватности. Итак, я – пленница: ни тебе возможности позвонить по мобильнику, ни отследить твое местонахождение группой дальнего радиуса действия, сижу в «ауди», который, словно болид, несет меня бог знает куда. Вероятно, они накачивают меня наркотиками. Эти двое – настоящие сукины дети, сомнений нет.

Но мне было нужно, чтобы они оказались моими сукиными детьми.

В первую из трех ночей, в пятницу, я еще была полна оптимизма. Я побывала в большей части наших зон охоты – во всех, что считались высоковероятными, и в половине с низкой вероятностью. К исходу ночи я вконец измоталась, а результат при этом – нулевой: несколько пьяниц, разрозненные группки хулиганья, чьи лидеры оказались приверженцами Жертвоприношения, да еще полицейский с той же филией, который не спускал с меня глаз и ходил по пятам, пока я не поняла, что он и пытаться не будет что-то со мной сделать. Но я еще рассчитывала на две ночи, остававшиеся в запасе. В субботу мне попались два потенциальных кандидата на здоровенных машинах, оба остановились возле меня – первый на шоссе, в районе ночных клубов, а второй в городе, недалеко от площади Санта-Ана. Относительно первого скоро стало ясно, что он ложноположительный – пьяный любитель Разморожения, который закончил тем, что поведал о том, как плохо обращалась с ним его мамочка, и вышвырнул меня из машины. Другой отвез меня подальше, расстегнул ширинку и потребовал, чтобы я поработала ртом. И я тут же его оставила, поскольку точно знала, что моя тайная любовь никогда не покажет мне член в момент избрания.