Напряженная тишина в ответ, тяжелое дыхание. Ах, как небось беснуется Максимка, руки заламывает, губки грызет! Новак многое отдал бы, чтоб увидеть сейчас лицо заклятого врага.

От беседы с Краем он получал удовольствие, с которым не сравнится даже лучший секс в его жизни. И первое убийство не сравнится. Даже пытая сталкеров в застенках у ЧЗО, такого кайфа он и близко не получал.

Новак был почти что счастлив.

– Ах веришь? Вот и отлично, Макс. У меня дела, я организовал благотворительный вечер в детдоме, так что позже перезвоню, тогда с сыном и поговоришь.

* * *

– Погоди! Новак, чего ты хочешь? – голос мой стал хриплым, чужим.

Реальность перед глазами плыла и покачивалась. Все разом стало неважно: общак кланов, Полигон этот со всеми его мутантами и приборами, проблемы с поиском работы, наши дрязги с Миленой, вообще все-все-все…

– Патрик у Новака? – едва слышно спросила жена.

Я кивнул.

Еще в Чернобыле я необоснованно – потом много и долго извинялся – обвинил будущую жену в том, что она сошлась с Новаком и предложила ему заняться противозаконным бизнесом. Тогда она жалко пролепетала что-то в оправдание. Ни раньше, ни после я не видел страха в ее глазах – до этого момента, здесь, на Полигоне. Прислушиваясь к моему разговору с Новаком, она будто разом постарела лет на десять. Вряд ли и я стал моложе.

– Макс, я всего лишь хочу повидаться, – прозвучало в трубке, враз потяжелевшей настолько, что я едва ее удерживал, вот-вот выпадет. – Я соскучился, Макс.

Я понял, к чему он клонит. Настало время платить по старым счетам. Что ж, я готов.

– Раз соскучился, надо встретиться. Но я же не могу прийти в гости с пустыми руками, верно?

– Ты все такой же сообразительный, Макс! Это хорошо. Я рад. Я слышал, ты брезгуешь спиртными напитками, поэтому будем пить чай. Принеси что-нибудь к чаю, Макс.

– Что именно, Новак? – назвать его «дружищем» я не смог бы и под пытками.

– Чего-нибудь вкусненького… – Новак сделал паузу, вроде как задумался. – Захвати-ка, к примеру, миллион долларов США. Это лучшая закуска к крупнолистовому. Принесешь – и клянусь здоровьем матери, я с удовольствием верну тебе сына.

Беседа, наконец, обрела деловой характер. Это слегка меня успокоило. Если смогу удовлетворить алчность бывшего мента, верну сына. Сделка, просто сделка. К тому же, Новак поклялся матерью, а это не просто так, это всерьез. Мать для него – святое.

Когда Патрик будет в безопасности, я скручу Новака в такой бараний рой, что он разговаривать разучится, только блеять будет. Или просто пристрелю подонка, чтобы рук не марать. Но раз у нас сделка, то для начала мы обсудим условия сотрудничества.

– Мне понадобится время, – начал я торг. – Подготовка к чайной церемонии – дело ответственное, непростое. Сам понимаешь, такие печеньки я дома не храню.

– Понимаю, – слишком быстро, подозрительно быстро, согласился Новак и тут же объяснил причину поспешности: – Я побывал у тебя дома, Макс. Извини, что без приглашения. Я даю тебе сутки. Итак, сегодня у нас уже пятница, тринадцатое. Жду тебя в субботу, в это же время. Место назначу позже. Уверен, Макс, ты справишься.

Пока Новак говорил, у меня в голове вихрем проносились мысли по поводу. Он, значит, навестил наше уютное семейное гнездышко, в котором трудно не заметить отсутствие роскоши. Новак знает, что миллиона долларов у меня нет. Требуя от меня столь значительную сумму, он блефует или всерьез рассчитывает, что я добуду деньги за двадцать четыре часа? Надеюсь, второе… Но почему у меня такое чувство, будто я упустил нечто очень важное?..

– Чего молчишь, Макс?

И тут меня аж встряхнуло всего.

Пятница, тринадцатое! Да-да, пятница!

Телефон с видеороликом попал ко мне в руки в четверг, двенадцатого. Под утро в пятницу мы с Миленой проникли на Полигон, после чего было уже две ночевки, так почему тогда Новак говорит, что сегодня… Издевается? Не похоже на него, его шутки более изощренны.

– Новак, разве сегодня пятница? Ты не ошибся? – я не узнал собственный голос, какой-то он стал сиплый и дребезжащий, будто у простуженного деда восьмидесяти лет.

– Макс, сегодня лучший день моей жизни. Пятница, тринадцатое июля. Год сказать?

Я понял: он не врет, не издевается, он действительно уверен в том, о чем говорит.

– Новак, я согласен. Деньги будут завтра, – я чуть помедлил, прежде чем продолжил: – То есть в субботу.

– До связи, Макс. Береги себя, – и Новак отключился.

Тотчас я заглянул в календарь телефона. Девайс утверждал, что сегодня – воскресенье, как я и думал. Новак ошибся. Может, он пьян? Или ввел себе запрещенное вещество, якобы расширяющее сознание, вот и порет всякую чушь?

– Дорогой, что случилось? Почему ты молчишь?

– Любимая, мне нужно подумать… – я тупо смотрел на экран телефона и никак не мог сообразить, что дальше делать.

– Да что тут думать, умник?! Уходить отсюда надо! Тут неподалеку есть завод, там раньше горилку бодяжили, там сможем отсидеться, пока не прояснится, как мы и что… – Реплики Резака для меня проходили фоном, я не слушал «африканца», я пытался свести концы с концами. Пятница, тринадцатое – это важно, я это чувствовал. Не разгадав этот хренов ребус, я не спасу сына.

Неподалеку рычало зверье. Затрещал АК. Пули срезали ветки над башкой мутанта, похожего на енота, только крупнее и с клыками, выпирающими из пасти. Мутант скрылся в кустарнике… Мой взгляд сфокусировался на экране мобильника. Оказывается, я неосознанно вошел в меню «Контакты» и пролистал его до «Джонни-охранник». Не помню уже, зачем мне понадобился номер здоровяка-негра, но он у меня был. Точно, решил я, чтобы определиться с днем недели, надо позвонить еще кому-нибудь, да тому же Джонни, раз на него указала судьба.

Я ткнул пальцем в экран, поднес трубку к уху.

– Привет, Макс. У тебя что-то важное? Я просто очень занят, – послышалось из динамика. А еще кто-то на заднем фоне орал, чтоб уже грузились, проверили оружие, патронов побольше взяли и засунули свои черные зады в автобус, уже давно пора, иначе тут начнутся массовые расстрелы без захоронений.

– Привет, Джонни. У вас там что, учения охранного агентства?

– Типа того, Макс. Типа того…

Мне вдруг отчетливо представился лысый череп Джонни и его будто накачанные силиконом губы. Форма трещит на широких плечах двухметрового верзилы, который морщит лоб в ожидании, когда Макс Край наконец соизволит озвучить цель звонка.

И тогда я вывалил без обиняков:

– Джонни, это очень важно, это важнее всего на свете для меня! Скажи мне, Джонни, какой сегодня день недели, какое число?

– А какой год, тебе не сказать?

– Обязательно, дружище, буду признателен.