– Полагаю, научил. – И он улыбнулся, когда лицо Гаста появилось в миниатюре на желеобразном экране в горлышке банки. – Мэйтланд был хорошим человеком, – сказал он, глядя на Руби, и она кивнула в ответ.

– Здесь тесно, – пожаловался Гаст. – Я едва могу дышать. Ты не можешь перенести меня в ёмкость побольше?

– Ты же Гаст, – напомнил Джонс. – Я знаю, что тебе не нужно дышать. Нет смысла меня обманывать.

– Когда я выберусь отсюда, я отравлю тебя очень медленно и мучительно.

– Ты хотел сказать, если когда-нибудь выберешься отсюда, – съязвил Джонс.

Лицо на желеобразном экране ухмыльнулось.

– Стекло довольно легко трескается. Если эта банка разобьётся, я улечу раньше, чем вы услышите удар. Только неопытный человек мог запереть меня здесь. Или очень глупый.

Джонс поднял банку и бросил её в стену, прежде чем Руби могла сказать ему: «ОСТАНОВИСЬ!». Она отскочила невредимой, как резиновый мячик, в тёмный угол.

– Это упругая банка, – усмехнулся Джонс. – Заколдованная, чтобы не разбиться. Я стащил её из дома Симеона, помнишь? У большинства Опустошителей они валяются по дому для подобных дел.

Гаст всё ещё ругался, когда Джонс поднял банку и снова поставил её на пол.

– Теперь ты расскажешь мне то, что я хочу знать, иначе я похороню эту банку там, где её никогда не найдут.

Поток бранных слов вырвался из банки, но Джонс и Руби не обратили на это внимания.

– Ну давай, – простонал Гаст после того, как успокоился.

– Пара, живущая через дорогу в доме номер семнадцать. Что ты знаешь о них?

– Они там уже много лет. Тихие, как мыши.

– Никто подозрительный не приходил и не уходил?

– По крайней мере, я не видел.

– Даже ведьма?

– Я не отличил бы ведьму от свистка. Мётлы остались в прошлом тысячелетии, если ты понимаешь, о чём я. В наши дни они почти не ходят в плащах и шляпах. Это не очень подходящий вид для тех, кто хочет спокойной жизни.

– Какая-нибудь женщина?

– Это сужает круг, не так ли?

Джонс приложил палец к губам, вспоминая всё, что увидел, когда съел плод памяти, о той ночи, которой Мэйтланд забрал его. Он видел своих родителей. А потом вспомнил, что с ними была и пожилая женщина, которая наклонилась, чтобы взглянуть на него в кроватке.

– Однажды я слышал имя, – сказал он, – давным-давно, когда я был ребёнком. Имя Анджела что-нибудь тебе говорит?

– Никогда не слышал.

Джонс нахмурился.

– Как насчёт миссис Истон? Женщина, которая живёт в доме напротив, произнесла это имя той ночью, когда разговаривала по телефону.

– Нет, этого тоже не слышал.

Джонс разочарованно вздохнул.

– Но я его видел, – продолжил Гаст с ухмылкой.

– Что ты имеешь в виду? Как можно увидеть имя? – спросил Джонс.

– Скажи «пожалуйста», или я ничего тебе не расскажу.

– Ты мне всё расскажешь, иначе я похороню эту банку, после того как засажу в неё туда ещё одного Гаста. Или лучше Зануду? Тогда ты тут реально повеселишься, слушая, как он перечисляет все проблемы мира. Так века действительно летели бы быстрее.

– Ладно. Нет необходимости в угрозах. Будет лучше, если я покажу тебе то, что видел. Самое недавнее. Пару недель назад.

Лицо Гаста исчезло, и на его месте появился вид из окна комнаты, в которой они находились, с видом на улицу и дома напротив. Это было днём. Через несколько секунд подъехал белый фургон и припарковался на другой стороне дороги. На боковой панели было написано:

Когда водительская дверь открылась, довольно полная женщина приложила немало сил, прежде чем ей удалось вытащить себя с переднего сиденья. Когда она наконец справилась с задачей, фургон подскочил вверх на добрые несколько сантиметров. Она выглядела степенной женщиной лет 50 и была одета в твидовую юбку, бежевый свитер с v-образным вырезом и белую рубашку, удобные коричневые туфли. С шеи на цепочке свисали очки, а каштановые волосы были собраны в пучок. Джонс сразу узнал её.

– Это она! Это женщина по имени Анджела, о которой я спрашивал. – Джонс повернулся к Руби: – Она была с моими родителями той ночью, когда Мэйтланд украл меня! Я видел её с ними, когда съел фрукт памяти. Она выглядит точно так же.

Они оба уставились в банку и смотрели, как миссис Истон подошла к задней части фургона, открыла заднюю дверь и вытащила большой торт. Родители Джонса уже выходили из дома и шли по маленькой садовой дорожке, чтобы поприветствовать её. Они расцеловали друг друга в щёки, как старые друзья, прежде чем исчезнуть в доме.

Видение рассеялось, и из банки на них снова вытаращился Гаст с каменным лицом.

– Что ещё ты видел? – спросил Джонс.

– Эта женщина приходит к ним пару раз в месяц. – Иногда приносит большой торт. Не спрашивай меня, какой вкус.

– Это нормально, как думаешь? – спросил Джонс у Руби.

Девочка пожала плечами.

– Думаю, всем нравятся торты. – Джонс забарабанил пальцами по банке, чтобы сконцентрироваться. – Послушай, – продолжала Руби, – если бы они были нормальными людьми, я бы сказала, да, нормально. Торт-шморт. Но учитывая, что твои родители прокляты ведьмой, и похоже, что эта женщина много их посещает, думаю, было бы справедливо сказать, что это все довольно странно. Миссис Истон может быть ведьмой, за которой мы охотимся, но мы не знаем наверняка!

– Я считаю, что это она. Миссис Истон выглядит так, словно совсем не состарилась, как это происходит с обычными людьми. – Джонс снова постучал по банке. – Что ещё ты видел?

– Она приходит и уходит, – резюмировала Гаст.

– Покажи нам все остальные случаи, когда ты видел её.

Джонс и Руби смотрели, как разыгрываются другие сцены. Они были в основном одинаковыми: миссис Истон прибывала в фургоне и привозила днём. А потом её ночной визит. Всё было почти так же, как и в остальных случаях: миссис Истон подъехала на своём фургоне, вышла, подошла к двери и позвонила в звонок. Но Джонсу почему-то стало не по себе.

– Вот! – воскликнул он.

– Что? – Руби присмотрелась получше.

– В фургоне! Смотрит в окно.

Руби пригляделась получше и увидела – маленькая глиняная марионетка, прямо как в шкафу в доме родителей Джонса. Она стояла на сиденье и смотрела в окно, пока миссис Истон ждала на пороге. Она наблюдала, как родители Джонса приветствовали женщину, а затем села и исчезла из поля зрения.

– Это она, Джонс, – выпалила Руби. – Миссис Истон – ведьма.