- Извините. Больше не повторится, - пробормотала она.

В следующую секунду сбылись её самые страшные кошмары. Лифт дернулся и застыл.

- Странно, раньше у них не было проблем с лифтом, - спокойно произнес Даниил Сергеевич и нажал на кнопку вызова лифтера.

- Мастер скоро будет, ожидайте, - ответил противный женский голос и тут же отключился. Судя по характерным чавкающим звуком, они имели наглость своим злоключением прервать её завтрак.

- Как будто у нас есть выбор, - недовольно ответил пустоте босс.

Эмме казалось, будто к ушам приложили две большие ракушки и они, дуэтом, отчаянно шумели, воспроизводя далекий шум моря. Застрять в лифте, это действительно был её кошмар. В далеком детстве ей часто снились подобные сны, после которых она просыпалась в слезах и с громкими криками бежала в комнату родителей. Эмма выросла и кошмар стал реальностью, но бежать теперь некуда. Кровь стучала в висках. Сердцебиение учащалось. На лбу выступили мелкие крапинки пота. Она чувствовала, что задыхается.

- Эмма, что с вами? – Даниил сделал шаг в сторону пошатнувшейся девушки и осторожно придержал её за локти.

Стены давили на Эмму. Горло сковало стальным кольцом, в висках пульсировало. Еще немного и она либо рухнет в обморок, либо начнется приступ паники. Последний раз девушка стояла в том же лифте вместе с Марком, но тогда внутри кипели эмоции и приступ пришел не сразу. Сейчас же каждая секунда загоняла её все дальше в темную чащу страха.

- Эмма, слышите меня? – он пытался достучаться, увы, бесполезно.

Быстрый шаг навстречу. Расстояние минимальное.

- Смотрите на меня, Эмма. Дышите, ровно дышите,- он взял её лицо в ладони и почти насильно заставил посмотреть на него. Девушка подчинилась. Шею, к которой прикоснулись его пальцы, обдало жаром. Была ли эта реакция на Даниила Громова или еще один симптом клаустрофобии? Она не могла разобрать. – Эмма, смотрите на меня. Только на меня. Слушайте мой голос. Все будет в порядке. Сейчас лифт починят, двери откроются, и мы отсюда выйдем. Слышите? Вы мне верите, Эмма?

Она кивнула. Верит и всегда верила, с того момента, как вошла в кабинет и почувствовала на себе его взгляд. С того момента, как весь мир решил исчезнуть, превратившись в комок скомканных ощущений. С того момента, который только что повторился снова. Эмма поймала его взгляд и не смогла отвести свой. Впервые за несколько минут сделала глубокий вдох. Воздуха не хватало. Давящие стенки лифта, все еще маячившие в пределах её бокового зрения, стали исчезать… их выметали из сознания эти глаза, этот голос, эти руки.

Она готова была биться об заклад, что Даниил когда-то обучался гипнозу. Ему удалось выровнять её дыхание, но не ритм истошно трепыхающегося сердца. Губы покалывало от желания прикоснуться к его губам. Эмма помнила мысль, которая родилась в ней после аварии: «Боль от невысказанного не стоит того, чтобы её терпеть». Осознала она её позже, уже лежа в больнице и раз за разом прокручивая ситуацию в голове. Это ужас от неисполненного желания. Сомнений не осталось. Она сделала маленький шаг навстречу, сократив и без того ничтожное расстояние между ними. Оказывается, иногда, чтобы сделать шаг вперед, нужно как следует испугаться.

Сделать его было необходимо, как воздух. Только это сейчас имело значение. Если не сейчас, то никогда.

-Эмма, что вы делаете? – он отпустил её. Опустил руки, но не взгляд. Впервые не спокойный, не снисходительный, не проницательный, а испуганный, переживающий, живой и поэтому бесценный. Она все еще была привязана, захвачена им и больше не пыталась сопротивляться.

- Я увольняюсь, - прошептала Эмма и, встав на носочки, дотянулась своими губами до его губ. Зажмурилась. Сердце продолжало бешено стучать. Теперь точно уволена, осталось только подписать заявление.

И он подписал. Так, что ноги сделались ватными, а в ушах зашумело с удвоенной силой (ракушки, видимо, пригласили весь оркестр). Стоя в полуисчезнувшем лифте, она поняла, что все романы нужно сжечь. Они не идут ни в какое сравнение с настоящими чувствами, горячими волнами накатывающимися на тело.

Потерявшись в ощущениях, они не заметили, как лифт тронулся и поехал. Теперь уже все равно куда.

Конец.

***

Двери лифта с громким скрежетом открылись.

- С тебя сотня баксов, Страхов! - послышался радостный голос Марка.

Эмма и подумать не могла, что можно так злиться. Когда они вышли из лифта, Марк и Страхов ржали в голос и с довольными лицами пожимали друг другу руки. Громов-младший сидел в кресле-каталке и морщился, когда напарник тряс ему руку.

Девушка с надеждой посмотрела на Даниила. Вот сейчас он им вставит, устроит разнос, ну хоть что-нибудь сделает! Но её подхватили за руку и буквально потащили в кабинет директора. Позади остались и эти улыбающиеся рожи, и удивленный взгляд охранника, и шепотки за спиной сотрудников. Видимо, Даниил Сергеевич опоздавших на работу секретарш в такой жесткой форме на рабочее место не затаскивал.

Дверь кабинета, наконец, закрылась за спиной девушки. Рука оказалась на свободе.

- Эмма, простите меня. Этого больше не повторится. Я не должен был, - он потерял слова, которые хотел сказать. Оставил их где-то там в лифте. Очевидно, на сегодня у него были совсем другие планы. Еще утром мужчина принял решение, что Эмма должна покинуть компанию. Она ни в чем не виновата, сейчас виноват он. Его чувства выходят из берегов и, самое ужасное, что это взаимно.

Девушка наблюдала за тем, как Даниил вновь выстраивает вокруг себя стену, рухнувшую несколько минут назад в лифте, снова отдаляется. Она понимала одно, как только последний камень кладки встанет на свое место, этот человек будет потерян навсегда. Если она будет растерянно смотреть и ничего не сделает, всему конец. Сейчас это главное, а не священное возмездие для Марка и Страхова. Чем бы они его не заслужили и на что бы ни спорили.

- Прекратите! – она крикнула и зажала уши ладонями. – Я этого не слышу! – несколько раз, как капризный ребенок, топнула ногами.

- Ваши родители никогда не одобрят ваш выбор, Эмма. Вам нужен молодой, сильный мужчина рядом, - он говорил негромко, но девушка слышала каждое слово. Магия Даниила Громова продолжала работать на ура. Сопротивляться ей было сложно, но сейчас, против всколыхнувшейся в ней волны чувств, он ничего не мог сделать. Сейчас Эмма точно знала, чего хочет и готова была за это бороться. Он дал ей силы побороться за публикацию книги, поддержал и теперь она вступает в игру. Она будет бороться еще и за него, где одна битва, там и две. Говорят, за двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь, но Эмма уже была между двух огней, и ни один не рискнул опалить её крылья. Правда, один чуть не угробил, а другой упорно сбегает.

- Почему все вкруг пытаются решать, как мне жить? – внутри собралось все: нравоучения родителей, советы подруг, слова Даниила. – Это моя жизнь! Только мне решать с кем я её проведу, черт возьми.