Спиноза уничтожает пропасть, которой Декарт отделил человека от других живых существ, но это отнюдь не унижает человека, поскольку, по мысли Спинозы, совершенство идеи измеряется совершенством тела, и наоборот.

Человеческое тело сложно, так как оно составлено из множества простейших тел; потому и идея этого тела, т. е. душа, должна быть сложной, составленной из множества идей.

Чем тело сложнее, тем оно способнее разом понять и обнять многое.

Чем тело независимее в своих действиях и чем оно способнее заставлять другие тела испытывать эти действия на себе, тем душа способнее к полному и ясному пониманию вещей.

В этом и заключается превосходство человеческой души — в способности многое понять и обнять одновременно, так как и тело человеческое более, чем всякое другое, способно многое сделать одновременно и сильно воздействовать на другие тела.

Всем же простейшим телам и менее совершенным организациям соответствуют и души, или идеи, менее совершенные; наконец, само смутное сознание существует в области инерции и совершенной пассивности, которая составляет самую низшую грань в царстве бытия, подобно тому, как абсолютная деятельность субстанции есть наивысший предел его.

В душе нет абсолютной или свободной воли, но она побуждается к тому или иному хотению известной причиной, которая, в свою очередь, определяется другой причиной, а эта последняя — опять другой, и так далее до бесконечности.

Душа есть известный образ бытия, известный модус, в котором проявило себя мышление; но так как только одна субстанция действует по законам своей собственной природы, никем не стесняемая в своих действиях, и, следовательно, только она одна есть свободная причина своих действий, то упомянутый образ мышления не может быть свободной причиной своих действий или не может обладать абсолютной способностью хотеть или не хотеть; для того чтобы захотеть то или другое, она должна быть побуждаема известной причиной, которая, в свою очередь, определяется другой, причиной, а та еще другой, и так далее.

Точно так же можно доказать, что в душе нет абсолютной способности понимания, а существуют только отдельные понятия. Отсюда следует, что подобные способности либо вымысел, либо метафизические отвлечения и что ум и воля относятся к той или иной идее, к тому или иному хотению, как белизна к тому или иному белому предмету, как каменность — к тому или другому камню, как человечество — к Петру или Павлу.

Причина же, почему люди считают себя свободными, заключается в том, что они рождаются с совершенным незнанием причин, обусловливающих то или иное явление. Им известен только факт хотения, они знают только одно — что они хотят, стремятся к чему-либо, но они не задумываются о причинах, движущих ими при том или ином хотении, так как не знают их, и тогда сознание этого факта заставляет их полагать, что воля их свободна.

Для Спинозы ум и воля — одно и то же.

Воля, по его мнению, есть не желание, не склонность, с которыми душа стремится приобрести что-либо или отказаться от чего-либо, а способность, посредством которой она утверждает или отрицает все истинное или ложное. Но, как уже говорилось, свободной воли, т. е. абсолютной способности хотеть или не хотеть, нет в душе, а есть только отдельные хотения, ибо как ум, так и воля суть только общие представления, которые в сущности ничем не отличаются от отдельных представлений, из которых они составлены.

Следовательно, когда мы говорим: душа хочет, то это значит, что в данный момент в ней есть то или иное положение или то или другое отрицание, потому что каждое хотение есть известное состояние мысли, особый процесс духовной деятельности, при котором душа утверждает или отрицает истинное или ложное.

Отсюда следует, что воля есть, собственно, тот же ум, только уже не просто сознающий, а утверждающий либо отрицающий. Воля и ум представляют различные стороны, различные состояния одного и того же духовного бытия. В процессе духовной деятельности они отождествляются, так как воля не может ни утверждать, ни отрицать того, что ум сознает как истину или ложь, иначе говоря, воля не может не признавать того, что ум сознает.

9

Говоря о непосредственно этической стороне учения Спинозы, следует учитывать, что у него нет собственно нравоучений и практических правил для человеческой жизни. В этом отношении у него совершенно особая точка зрения.

Многие, полагал Спиноза, писавшие об образе жизни людей и свойствах их душевных движений, кажется, имели в виду не естественные явления, следующие одному общему закону природы, а явления, совершающиеся где-то вне ее пределов; по их понятиям, человек среди окружающей его природы есть какое-то государство в государстве; они думают, что человек скорее нарушает собой закон природы, чем подчиняется ему, что он вполне властен над своими поступками и действует так или иначе только по собственной воле. Поэтому причины человеческого бессилия и человеческого непостоянства приписывали каким-то недостаткам человеческой природы, которую по этой причине осмеивали, оплакивали, поносили или презирали.

Но в природе, подчеркивает Спиноза, не происходит ничего такого, что можно было бы считать ее недостатком; природа всегда и всюду одинакова: ее силы, ее деятельность, т. е. законы, по которым все в ней совершается и переходит из одного состояния в другое, вечны и неизменны, а потому свойства всех без исключения предметов должны быть объясняемы только общими законами природы.

Из этого следует, что человек, как полагал Спиноза, не выделен из общих законов природы, он поневоле оказывается предметом в ряду других предметов, из среды которых никакая сила не в состоянии его исторгнуть. Он есть явление, тесно связанное с другими естественными явлениями, и потому в нем не следует искать никаких нравственных качеств, как не следует их искать в остальной природе.

Понятия о добре и зле, совершенстве и несовершенстве неприменимы поэтому к человеку.

Смешно было бы, например, называть теплоту добром, а холод злом, как будто теплота и холод не суть естественные свойства воздуха, как будто можно какой бы то ни было вещи вменять в заслугу ее качества или ее природу.

10

В «Этике» главной проблемой для Спинозы становится человеческая свобода. В чем же она заключается, если, как было показано выше, все действия человека предопределены?

Понятие о человеческой свободе проистекает непосредственно из понятия о человеческой природе вообще.

Человек есть предмет, находящийся в тесной связи с другими предметами. Из его собственной природы следует то, что следует вообще из природы каждого предмета и что Спиноза считает положительным существом каждого предмета, а именно — стремление пребывать в своем бытии, сохранять и расширять свое бытие, соблюдать свое благо.

Это естественное стремление к самосохранению, к расширению своего бытия, т. е. врожденное стремление заботиться о собственном благе, и есть собственно воля человеческая, потому что она желает и утверждает только.то, что полезно для человека, и отрицает все, что вредно для него.