зовут тебя природой и судьбой

слова глотают удивление

слова нынче кирпичики

для стройки башни в небеса

крылья подрезают языку

у меня же личная просьба

в случае моей смерти

боже

как тогда поклоняться тебе?

придумай что угодно

в тебе гениальности

хоть отбавляй

326

деревья спят и видят сны

что облака в цветах

и небо на лужайке

отражает озеро земли

327

штукатурка горизонта отвалилась

корни в трещинах земли

в щелях старятся пылинки

отдалилась глушь опушки

приоткрылись черные цветы

тучей занавесился закат

без свидетелей задралась

юбка нищенки зимы

328

там

где за плоской лоскутной землей

за вышивкой изб и часовен

потухший осколок неба

кристалла приглушенный блик

где пепел сгоревшего дня

еще сохраняет структуру надежды

под тенью распухшей луны

слепая правда моет лицо

329

сказок вторая реальность

учит меня

что в первой

я старый набросок

остаток забытого смысла

отданный на время в плен отцовства

и кажется пора забыть себя

я вписан

в многоугольный круг семьи

во взгляд годовалого сына

упразднившего порок бытия

в звук междусловий

распетых по-пу-шкински

«Небось» (1987)

330

там взаперти

пространство как омут

кошачья пляска теней

бережет глубину воровскую

под охраной задвижек щеколд

под присмотром щелей

глаза протирает нищий поэт

он ждет пробужденья суда

выбор угла для надреза времени

сок памяти как кровь

брызнет наружу

мир обратив

в гроздь строк

331

кресла как бояре

окружили пустой очаг

камин ворота прошлого

стены стиснули тоску

портрет

с монархическим постоянством

как присяга глядит вниз

освобождение брезжит в окне

только медный диск

уходя заковал лес

332

на заре без людей

предметы играют драму

в античном медленном вкусе

хоровод задремавших подушек

балет неподвижных ламп

аплодисменты проснувшихся книг

вдруг скрип и крик шкапа

предсмертный голос дерева

запертого в полости

в гримасе усталости

он трещиной сдвинул узор

тишь нидерландских покоев

обманчива

драма укрыта мазками лучей

333

в сельской церквушке

настой тишины таков

что фразы виснут как бирюльки

и образуют фриз чудовищ

с хвостами общих мест

шероховатая стена пауз

расписана фреской молчания

где ангелы дуют в трубы

и музыка слышна

или нет

334

при свечах ты наполовину призрак

сейчас пройдешь через огонь

не обожгись

останется предсмертное тепло

полустертое слово

расплывчатый конец

зарево пожара на сетчатке

335

в городе странном себя не находишь

дома ты вставлен как книга на полке

все что забыто давно прочтено

здесь же пейзаж неприятен привычке

разрежена видимость

фактура не та

смиренье деталей спасает от скуки

а то похищает случайность греха

336

вечером

на улицу пустырей

одиноко выходит орущий

и поет

о растраченных рощах

рухнувших кущах

и призрачных капищах

встревожив каменных тараканов

он ворочает снами домов

раздвигает рассудок бессонницы

до железных пределов асфальта

неподвижного эха руин

337

дети кормили меня цветами

и я жевал их мирный буквоед

фразы изо рта вываливались

в невинной пене вымысла

воздух струился прерывисто

сам собою в горло тек

338

к старости

дороговизна чувств

приводит к нищете

на голой улице

личная собственность переживаний

становится крошкой

на дне кармана

339

проблема смерти отодвинута

до лучших времен

взамен имеется

свобода памяти

лимит воображения

от этого так тихо мне

что четкость чувства

позволяет в темноте

ощупать страх

но берегись

будь с ними нежнее ночи

пока он спит

твой сон цветок

340

с каждым годом

лицо как маска

скрывает сферы глаз

формы щек чин

лысины лоск вскользь

спираль ушей знак

где скрыт труп

слепок сути треск

341

мне календарно свыше полувека

остров

несколько долин

обрывы очень частной жизни

пара сломанных вершин

память голубеет в перспективе

сижу на хлипком стуле времени

дальше рябь веков

в опасной степени

образует бархатистый фон

и задник пыльный млечный путь

пасутся звезд нерезаных стада

свидетели небесной наготы

и личных катастроф

в театре блеющих дистанций

зрителей не больше ста

342

невероятное случилось

я скончался

умер

точка

другие продолжали делать то

что я обычно делал сам при жизни

и были ближе чем надеялись

к дыре

я же скрылся в дебри памяти

где выход слухами закрыт

а блеклый ангел ждет с укором

конца концов

343

черты лица пепелища бесстрастны