Например, Кристен Реннерт всегда одевается в черное: брюки, туфли, блузка. Если на ней черная куртка и это единственная черная вещь в ее наряде, то она проходит в ней весь день. В следующий раз вы непременно заметите эту ее особенность и потом будете примечать каждый день.

То же и Стив Оливер. Когда он поднимает руку, чтобы что-нибудь сказать или задать вопрос, он всегда начинает фразу со слова «да».

— Мистер Оливер?

— Да! Если Томас Джефферсон был рабовладельцем…

— Мистер Оливер?

— Да! У меня получилось 76,1225.

— Мистер Оливер?

— Да! Можно выйти?

Серьезно. Каждый раз одно и то же. И вы бы тоже это заметили…

Точно. Я тоже обращал на это внимание. Ну не тяни, Ханна! Пожалуйста.

Подслушивать сплетни о Клэе стало развлечением того же рода. И, как я уже говорила, я знала его не очень хорошо, но его имя действовало на меня как красная тряпка на быка. Думаю, мне хотелось услышать о нем что-нибудь — хоть что-нибудь — пикантное. Не из-за того, что я любила сплетничать, просто не могла поверить, что кто-то может быть настолько хорошим.

Смотрю на Тони и закатываю глаза. Но он уставился на дорогу.

Если он действительно такой хороший… замечательно. Отлично!

Но это стало своего рода игрой для меня. Как долго я еще буду слышать исключительно положительные отзывы о Клэе Дженсене?

Это же естественно, что, когда у человека идеальная репутация, рядом всегда есть кто-то, кто ждет не дождется, чтобы сбить с него спесь. Он ждет, пока идеальный человек ошибется. Но не в твоем случае, Клэй.

Снова оборачиваюсь к Тони — сейчас он ухмыляется.

Надеюсь, что эта запись не заставит вас побежать искать какой-нибудь темный грязный секрет Клэя, который он запрятал где-то глубоко… Уверена, по крайней мере один или два все-таки найдутся, так ведь?

Есть парочка.

Но подожди, разве ты сейчас не это делаешь, Ханна? Ты выставляешь его этаким мистером Совершенство, чтобы потом разнести в пух и прах. Ты, Ханна Бейкер, тот человек, который стоит рядом и ждет, пока Клэй ошибется. Ищет в нем недостатки. И ты нашла. И сейчас тебе не терпится рассказать всем об этом и испортить его имидж.

Что ж… на этот раз нет.

Делаю шумный выдох. Я даже не заметил, что задержал дыхание.

Надеюсь, что не разочаровала вас. Хочется верить, что вы слушаете мои рассказы не только ради сплетен, что эти записи значат для вас больше.

Клэй, лапочка, твоего имени нет в моем списке.

Поворачиваюсь к окну и упираюсь головой в холодное стекло. Закрываю глаза и пытаюсь сконцентрироваться на том, что сказала Ханна.

Ничего не понимаю.

Хотя нет, ты есть в списке, но попал ты туда по другой причине, в отличие от остальных. Это как в той песне из «Улицы Сезам»: «Кто-то из этого не такой, как все. Кто-то просто не из этой песни».

И это ты, Клэй. Но ты должен быть в этих записях, потому что так история моей жизни будет более полной.

* * *

— Зачем мне это слушать? — спрашиваю я. — Почему она меня просто не пропустила, если я «не из этой песни»?

Тони продолжает рулить. Если он и отвлекается от дороги, то только чтобы посмотреть в зеркало заднего вида.

— Я был бы счастливее, не знай я о существовании кассет, — говорю я.

— Нет. Ты бы сошел с ума, если бы не выяснил, что с ней случилось. — Тони качает головой.

Смотрю в ветровое стекло — на белую разметку дороги, которая выделяется в свете фар, и понимаю, что он прав.

— Кроме того, — говорит он, — думаю, она хотела, чтобы ты знал.

Возможно… Но почему?

— Куда мы едем? — спрашиваю я у своего водителя.

Он молчит.

* * *

Да, в моей истории есть бреши. Я просто не знаю, как рассказать о некоторых моментах моей жизни. Есть события, которые я так и не смогла понять… и уже, наверное, не смогу. И если я не буду о них говорить, тогда я не буду о них думать.

Но разве это как-то уменьшает значимость ваших историй? Разве они становятся менее важными из-за того, что я не все рассказываю?

Нет.

На самом деле это только увеличивает их значимость.

Вы и не догадываетесь, что происходило со мной дома, в школе. Наверняка вы можете знать только о себе и о той части моей жизни, которая пересеклась с вашей, не более того. Но даже одна маленькая деталь, один случай могут повлиять на всю жизнь.

Следующие несколько историй имеют отношение к одному вечеру.

Когда была вечеринка.

Одному вечеру, Клэй. И ты знаешь, что я имею в виду, потому что за все годы, что мы ходили в одну школу, вместе работали в кинотеатре, нас связывает только один вечер. Тогда наши судьбы действительно пересеклись.

В этот вечер много чего произошло, поэтому будьте готовы, что речь пойдет не только о Клэе. А кое-кто даже появится повторно.

Одна случайная ночь, которую никто не может повернуть вспять.

Я возненавидел этот вечер еще до того, как узнал о существовании кассет. Тогда я побежал к пожилой женщине, чтобы сказать, что все будет хорошо. Но я ее обманул. Потому что пока я бегал, чтобы успокоить жену одного водителя, другой — умирал. И пожилой человек, добравшись до дома, уже знал, что второй водитель, молодой парень, скончался.

К счастью, эти кассеты услышат только те, кто есть в моем списке. Конечно, если вдруг записи покинут наш кружок, вам придется иметь дело с последствиями, которые вы не можете предугадать. Поэтому я искренне надеюсь, что мы обойдемся без глупостей.

Смотрю на Тони. Неужели он сделает это? Отдаст кассеты кому-то, кого нет в списке? Кому?

Для некоторых из вас последствия окажутся минимальными. Может, стыд или неловкость… смущение. Но чем это обернется для других, я не берусь предсказывать. Потерей работы? Тюрьмой?

Давайте лучше оставим это между нами, договорились?

Итак, Клэй, я даже не собиралась идти на эту вечеринку, хотя меня и приглашали.

Мои оценки становились все хуже, и родители попросили, чтобы учителя раз в неделю докладывали им о моей успеваемости. И когда выяснилось, что улучшений не намечается, меня посадили под домашний арест. Это означало, что у меня был всего час, чтобы дойти из школы домой, а потом я должна была сидеть и заниматься. И так, пока не наметится прогресс.

Остановились на светофоре, но Тони по-прежнему смотрит прямо перед собой. Он боится увидеть, что я плачу? Ну ладно.