министра финансов: Барк прекрасно знает, что его будущее обеспечено, но еще не пришло время, он еще нужен британской короне в России, а именно в Крыму, куда сделаны огромные британские инвестиции через… Архангельск. За тем, как они будут использоваться, и надлежало следить Барку. Казалось бы, парадокс: где Крым, а где Архангельск. Но не будем забывать, что именно сюда, на Крымский полуостров, на помощь войскам генерала Врангеля были переброшены королевским флотом несколько тысяч русских солдат, вступивших во вспомогательные части, организованные англичанами в зоне своей оккупации на Севере России в районе Архангельска для борьбы с большевиками. Примечательно, что и здесь не обошлось без Банка Англии. Британцы и тут увидели свою выгоду — русский лес.

Когда началась интервенция союзников в России, английский десант в августе 1918 г. высадился в Архангельске, где ему достались огромные склады уже оплаченного Россией военного имущества. Здесь была сосредоточена мощная группировка интервентов: 13 тыс. англичан, 4 тыс. американцев, 2 тыс. французов, 1 тыс. сербов и поляков, 14 батальонов канадских и австралийских войск.

В Лондоне никто ни минуты не сомневался в том, кого поставить во главе дела по экономическому ограблению Севера России. Выдвинутая Кейнсом идея о финансировании интервенции и подконтрольных захватчикам белых войск на Севере России в обмен на поставки леса (кредит в 15 млн руб. под обеспечение высококачественной древесиной стоимостью в 20 млн руб.) была горячо поддержана и союзниками, в частности французским дипломатом, бывшим военным министром и министром финансов Франции Жозефом Нулансом. Ведь только прямые затраты на интервенцию составили 49,6 млн ф. ст.

С этой целью англичане выпустили обеспеченный фунтом стерлингов северный рубль. Во главе всего проекта стоял опять-таки Кейнс. В Архангельске под непосредственным контролем Банка Англии была учреждена Эмиссионная касса под началом уже знакомого нам главного кассира Банка Англии Э. Харви, который с первой поставки золота из России через Архангельск отвечал за этот вопрос в банке.

Сам Кейнс писал матери 21 сентября 1918 г.: «Моя наиболее интересная работа в последнее время состояла в том, чтобы ввести в России новую валюту. Дадли Уорд[406] и я потратили огромное количество времени, отрабатывая детали этого вопроса: на разработку дизайна новых банкнот, их печать, подбор персонала, ответы на различные головоломки и на весь спектр вопросов „от а до я“ [в дословном переводе с английского „с головы до пят“. — С. Т.]. Мы надеемся, что план будет запущен в дело через 2–3 недели»[407]. Вскоре это и произошло.

Выпускаемая новая банкнота на 75 % гарантировалась резервными фондами Банка Англии, где был открыт специальный депозит на 2,5 млн ф. ст. Это позволило эмитировать 100 млн руб., приобретенные правительством Лондона для британской военной администрации на Русском Севере. Был установлен обменный курс в 40 руб. за 1 ф. ст. (ранее на черном рынке фунт меняли на 45–48 руб.). Он гарантировался английскими властями, о чем гласила надпечатка на каждой банкноте. Хотя, понятно, эти обязательства носили эфемерный характер и ничем конкретным не подкреплялись[408].

В народе эти рубли сразу окрестили «английскими». Первый пароход с банкнотами прибыл в Архангельск 3 ноября 1918 г. Но их дизайн оказался не очень удачным, и внешне новая валюта очень напоминала царскую, что замедлило ее выпуск в обращение, поскольку персонал Эмиссионной кассы был вынужден вручную замазывать царский герб на каждой банкноте (здесь Кейнс со товарищи явно промахнулись). В обращение валюту выпустили только 28 ноября 1918 г. Это позволило британским властям полностью покрывать расходы на интервенцию и оплачивать вывоз крупных партий ценного сырья из России.

Конечно, подобный проект не мог обойтись без Ллойд-Джорджа, который и приставил присматривать за соблюдением собственных интересов в этом прибыльном деле своего человека. Им был Уильям Дадли Уорд, уже упомянутый Кейнсом представитель Казначейства, занимавшийся поставками в Россию военных материалов. На самом деле этот аристократ являлся офицером британской военно-морской разведки и входил в ближайшее окружение премьер-министра.

Понятно, что гарантированная оплата в стабильной валюте среди царивших в Архангельске хаоса и безработицы стала убедительным доводом для многих бывших русских солдат, да и просто людей, лишенных источника существования, в пользу вербовки во вспомогательные части британских оккупационных войск.

3 марта 1919 г., участвуя в дебатах в палате общин по вопросу выделения запрошенных Черчиллем 440 млн ф. ст. на военные расходы, член парламента капитан Стэнли Уилсон[409] заявил: «Архангельск — это британский порт»[410]. И следует признать, что на тот момент данное утверждение было недалеко от истины. Оккупанты не только покрывали все свои расходы за счет подконтрольной исключительно им эмиссии северных рублей, но и добивались односторонних преимуществ в торговле с регионом, беззастенчиво оттирая от прилавка даже собственных союзников. Как указывал впоследствии в своих воспоминаниях один из видных деятелей местной белой администрации — управляющий отделом внутренних дел Северного правительства В. И. Игнатьев, «этот северный рубль оказался не только средством для проведения английской финансовой политики, но и средством для проведения их торговой политики — лишь только мы вздумали заполучить товары из Франции и Италии, чтобы создать некоторую конкуренцию, в английском банке [Банке Англии] начал таять золотой запас, обеспечивающий северные рубли, и правительство стало получать уменьшенное количество северных рублей, так как уменьшилась абсолютная величина добавочного выпуска северных рублей, не обеспеченных золотом. Пришлось бить отбой и покупать все у англичан»[411].

Увы, судьба тех людей Русского Севера, кто поверил интервентам, после бегства оккупантов сложилась трагически: в большинстве своем они погибли в боях с Красной армией в Крыму. Англичане, как я уже упоминал, решили не терять вложенное и использовали остатки подконтрольных им формирований для подкрепления армии Врангеля. Увы, не помогло. В итоге, следует признать, повторить удачный инвестиционный проект на Юге России британцам не удалось. В связи с этим, само собой, отпала и необходимость пребывания там Барка.

Позиции Ллойд-Джорджа в Англии укрепляются: после смерти 5 июня 1916 г. военного министра лорда Китченера, следовавшего на борту крейсера «Хэмпшир» в Россию для переговоров, он становится сначала на его место, а затем занимает пост и премьер-министра. Его голос решающий, влияние безгранично, его власть над королем Георгом V практически безраздельна. В какой-то момент он даже задумывается, целесообразно ли сохранять в Британской империи монархию.

Тут невольно приходит на ум аналогия с легким крейсером «Арланза», который в октябре 1915 г. также подорвался на немецкой морской мине. А ведь адмирал Русин прямо сообщил англичанам, что у России нет достаточного числа тральщиков и конвойных кораблей для сопровождения транспортов в Белом море. Отсюда и весь комплекс угроз[412]. Тех же судов, которые направила Великобритания в Архангельск, было явно недостаточно. В итоге единственной